– Ах, деточка! - покачала головой статуя. - Кто бы мне помог! Я ведь низвергнутая богиня, а от таких толку мало. Вот если бы здесь была моя рука, в ней еще осталась моя чудотворная сила…
– Рука? - нахмурилась Димка. - Из-за нее-то мы сюда и попали…
– Рассказывайте, - вторично потребовала богиня.
…Царевичу Филимону и инкубу повезло еще меньше остальных. Они не нашли сокровищ, как спецагенты ФБР, не познакомились с древней богиней… Они просто брели по просторам подземелья: Филимон светил бородавками, а инкуб Колосков делал ногтем зарубки на стенах, чтобы потом найти обратную дорогу. От нечего делать они, как всякие настоящие мужчины, развлекались воспоминаниями о давних любовных приключениях.
– Неужели ты, царевич, ни разу за пятьсот лет жене не изменил? - настырно интересовался инкуб.
– Нет. - Царевич был тверд. - Ни разу.
– Такое целомудрие похвально, но бессмысленно.- Инкуб все-таки в глубине был самим собой - растленным и неприличным духом, потому и вопросы задавал соответствующие. - Ведь жена у тебя все равно в гробу лежит, спит. Не узнает ничего. Или ты в таком обличье на измены был просто неспособен?
– Обличье - не помеха, - заявил царевич. - Только к чему мне это?
– Конечно… - протянул инкуб. - Еще скажи, что счастье жизни заключается не в сексе, а в понимании и родстве душ!
– И скажу! - взъярился царевич. - Потому что было у меня один раз…
– Ага! - торжествующе возопил инкуб. - Значит, все-таки было!
– Да. Было. Именно понимание и родство душ. И духовное единение. Тебе, духу падшему, этого не понять.
– Куда уж мне, - хмыкнул инкуб. - Рассказывай. Все равно надо как-то время коротать.
– Ага. А ты смеяться будешь.
– Не буду. Слово майора!
– Тогда ладно. Давно дело было. По вашему счету, лет триста назад. Притомился я тогда разыскивать волшебную руку-избавительницу, да и хвороба стала одолевать. Вот и решил на какое-то время удалиться в некий безлюдный лес. Чтобы коротать там одинокие часы и заниматься садоводством - очень уж я цветы любил. Ну, конечно, слуг с собой взял, пару… сотен. Чтоб не в одиночку себе загородную резиденцию строить. Дворец мы отгрохали - на загляденье! А уж какой сад я вокруг вырастил - просто сказка. Специально выписал из далекой заморской страны семечко редкого цветочка - до того аленького, что сердце захватывало, как на него любоваться стану. Жил я во дворце мирно, цветочки полол, яблоки с райских дерев обирал да отправлял на кухню - повидло варить. Только однажды явился ко мне один очень несимпатичный купец. И сразу, без приглашения - шасть в оранжерею, где у меня сортовые аленькие цветочки взращивались опытным путем! И - дерг один цветочек из грядки! Я, конечно, человек мирный при всем моем уродстве, но такое нечестие и мне противно стало. Явился я мужику в своем обличье ужасающем и говорю ему: «Ах ты, кабачок маринованный! Ты зачем мой сортовой аленький цветочек спер, да еще и без спросу у хозяина?!» А он, губошлеп, только пыхтит и крестится. Я разозлился. Говорю: «Казнить тебя буду смертию лютою», чтоб, значит, проваливал подобру-поздорову. А он возьми и хлопнись мне в ноги: «Прости грешного, не корысти ради, а токмо волею пославшей мя дщери я цветочек сей сорвал! Дочь моя младшенькая, любимая, спать-пить-есть не может без цветочка аленького». Ну, говорю, вали отсюда, неси дочери цветочек, я не жадный… Ушел мужик. А через неделю его дочка заявляется: говорит, поблагодарить хочу тебя, чудище лесное, за милосердие, проявленное к отцу моему, и за цветочек аленький.
– А ты небось губы и раскатал! - подзудил инкуб Колосков.
– Вот и нет. Хотя девица была премиленькая. Но до того навязчивая - сил нет. Вбила себе в головенку, что должна меня от заклятия спасти. Во дворце поселилась, беседы со мной ученые ведет, песни поет, стихи декламирует… Я ей по-всякому намекал, что не дело ей у такого урода проживать, надо жениха искать достойного. Ни в какую. Уперлась: люб ты мне, чудище лесное, и все тут!
– А ты?
– А что я? Я человек женатый, не к лицу мне с девицами шашни водить, не то воспитание. Но нашел я выход из положения. Она собралась родственников навестить, я ей и говорю: возвращайся через неделю ровнехонько в полночь. Опоздаешь хоть на минутку - помру я. А сам из этого дворца тягу дал. Оставил вместо себя кучера своего, справного парня. Он давно на эту девицу заглядывался… Уж не знаю, чем там у них дело кончилось, вернулась она или нет, дожидаться того не стал. Вот с этой девицей и было у меня единение духовное, очень она способность большую имела к философским наукам. А более - ни-ни!
– Глуп ты, царевич.
– А ты, инкуб, пошляк беспримерный. Скажи-ка лучше, давно ли ты последнюю зарубку на стене ставил?
– Ох…
– Вот то-то. А ведь мы далече ушли. Ничьих голосов не слыхать.
– Может, вернемся? Что толку бродить, все равно не найти отсюда дороги.
– Рано ты, инкуб, от своего спасения отказываешься. Кто жив, тот не потерян… Ох, а это что такое? Уж не помстилось ли?
– Не помстилось, - через минуту напряженного молчания отозвался инкуб. - Где-то вода тихо журчит. Что само по себе удивительно, учитывая, что мы в пустыне. Давай-ка, Филимон, так поступим: ты тут остаешься и бородавками сверкаешь, а я обратно по зарубкам пойду и всех наших сюда приведу. Раз вода капает-журчит, значит, и выход может быть!
– Договорились.
…Филимон долго ждал возвращения блудного инкуба вместе с оставшейся компанией. Потом ругнулся досадливо: скорее всего, инкуб заплутал в подземелье и теперь ищет дорогу. Придется самому идти. Царевич старательно отколупнул одну из своих светящихся бородавок и, морщась, положил ее наземь. Бородавка таинственно поблескивала.
– Найду, - решил царевич и двинулся искать своих сотоварищей. Однако, когда он их нашел, оказалось, что инкуб отнюдь не заблудился.
– Привет, Филимон, - мрачно махнул рукой инкуб. - Тебя только и ждали. Без царевича, говорят, начинать не велено - кайфа такого не будет.
Пленники стояли в самом освещенном месте подземелья. И даже этого рассеянного света хватало, чтобы разглядеть, что их полку прибыло. Напротив наших героев стоял уже известный в этом повествовании террорист Нахрап эль-Забей с ранцем за плечами. Террорист мрачно и испуганно озирал компанию и что-то бормотал.
– Его сверху спустили на веревке, как и нас, - пояснила Димка ситуацию.
– А зачем? - удивился Филимон. - Кстати, а что это за каменная однорукая красавица шепчется с Чарли?
– Это богиня в отставке. Чарли пересказывает ей биографию Диккенса. Представляешь, Филимон, похоже, волшебная рука принадлежит именно этой богине…
– С вашей богиней разберемся позже. Агент Молдер!
– Да, царевич?
– Что вы так жадно вцепились в свой пиджак! Лучше скажите, что, по-вашему, здесь делает этот тип с ранцем? Может, у него в ранце сухой паек? Может, наши пленители гуманно решили накормить нас?
– Нет, что вы, - отмахнулся Молдер. - У него там бомба. Его обязали нас взорвать… Что?!
– Деммит! - обреченно сказала Скалли.
Террорист словно понял, что речь идет именно о нем, вздохнул и распахнул куртку. На груди у него алыми цифрами пульсировал таймер.
– Осталась минута! - завопила Скалли. - О, шит! Сделайте что-нибудь!
– Может, башку ему свернуть? - предложил волк.
– Нет! Попробуем склонить к сотрудничеству! Молдер, поговори с ним, дави на жалость!
– Я не знаю языка!
– Но других здешних жителей мы поняли!
– Потому что они обращались к нам на английском!
