оставался. У их телега с припасом поломалась, весь груз оставили, приедут только завтра.
– Завтра когда?
– Завтра к вечеру. А то и послезавтра. Дороги-то сейчас...
– А что за припас?
– Мушкеты да порох. Пойдём, наши уже глядят.
Банда подходила к омертвевшим домам. Избитого стражника собирались вешать. Мыло прилаживал петлю, Тарас предостерегающе поднял руку.
– Отмени это безобразие, Хвощ.
– Почему? – удивился атаман. – Они наших всегда вешают.
– От этого вред один. Удачи будет меньше. Я потом объясню.
– Намного меньше? – засомневался Хвощ. – Может, пусть подёргается?
– Если он тебе лично зла не сделал, то намного. Решать, конечно, тебе. Но чем меньше трупов, тем спокойнее.
Хвощ почесал затылок между косичками.
– Я всегда считал наоборот: чем меньше живых уродов, тем спокойнее. И что же тогда с ним делать?
– Да в подпол его кинь, и все дела.
– Тоже верно, – согласился Хвощ. – Так даже веселее.
Бандиты и стражник прислушивались к разговору.
– Свяжите его покрепче, и в подпол, – распорядился атаман. – И чтобы без пальцев.
– Зачем тебе его пальцы? – ужаснулся Тарас.
– Воевать боле не сможет, – объяснил Хвощ. – Опять же, денежка с ногтей. У нас бабы завсегда пальцы чистят.
Стражник заорал, не слишком обрадованный изменением приговора.
– Он же там кровью истечёт, – сказал школяр.
– Да и хрен с ним, – зевнул Хвощ. – Вон лучше глянь, чего ребята откопали.
На телеге со сломанной осью оказалась аккуратно упакованная мортира. Рядом в деревянных коробках лежали заряды. Хвощ долго и с удовольствием разглядывал металлическое чудище, провел пальцем по смазке, проверяя сохранность, посмотрел, как крепятся колёса. Тарас вытащил несколько мушкетов, и ни один ему не понравился. Стражника уволокли в дом, где снова послышались крики, затем всё стихло.
– Отличная мортира. У нас есть один, могёт с таких стрелять.
– И что? Ты собираешься её тащить?
– А почему бы нет? Штука классная.
– Хвощ, ты никак войском себя почувствовал. Зачем нам артиллерия? Мы что, замки собираемся штурмом брать?
Хвощ усмехнулся, ковыряя в зубах жесткой соломинкой.
– А ты, бакалавр, попадал когда под обстрел? Когда вокруг бошки на хрен отрывает? Зачем мортира. Мортира всегда пригодится. В башню весёлых телок шмальнём.
– Там она не нужна. И её же тащить надо. А у нас лошадей не хватает.
Хвощ снова усмехнулся, лукаво глядя на своего спутника.
– Это раньше надо было её тащить. А у тебя саквояж раскладной есть, я видел. Туда и лошадь можно запихнуть, и телегу, и мортиру со снарядами. Лишь бы в горловину пролезла.
– Да? А ты бы смог?
– Я бы не смог. Я знаю, там магия хитрая. Но ты-то сможешь. И я точно знаю, что в такой саквояж можно пихать сколько угодно всякой всячины. Скажешь, не так?
Теперь позволил себе улыбнуться Тарас.
– Предположим, что так.
– Что за дурацкое слово «предположим»? Ты чё, в Колледже своем разговариваешь? Или оно так, или не так.
– Не всё так просто. Здесь вообще всё иначе.
Теперь Хвощ смотрел на Тараса подозрительно.
– Ты что, мозги мне решил напудрить? Чё за хрень ты несешь? Можно её в твой саквояж впихнуть?
– Можно, – кивнул Тарас.
– Тот, кто этот саквояж потащит, он тяжесть почувствует?
– Нет, тяжести не будет.
– Ну так и всё. Берём мортиру, пригодится.
– Погоди, Хвощ. – Тарас предостерегающе поднял руки, и тон его из поучительного стал почти извиняющимся. – Ты всё-таки не понял. Там идет степенной ряд, по физическому объему степень двойки, ухудшается мобильность и стягивает узел.
Хвощ вздохнул, глядя на школяра, как на идиота.
– Вот все вы, блин, такие. Пеньки ученые. Теперь я, конечно, всё понял. Объясни по-человечески, чего там ухудшается... я же видел, сколько ты туда разной дряни пихаешь.
Тарас задумался, подбирая слова.
– Ты когда-нибудь шарик надувной на ярмарке видел? Пленочный, которые летают?
– Ну.
– Вот он ничего не весит и раздувается почти без предела, но когда он большой, его не потащишь.
– Лопнуть может?
– Саквояж, конечно, лопнуть не может, но мало не покажется. Мортира только по контуру входит, а по степеням она сразу раз в восемь увеличит хвост.
– Всё равно я ничего не понял.
– Опасно это. И медленно двигаться будем. Хотя возможно.
Хвощ почесал грязный затылок.
– Ну ладно. Я думал, там без проблем, а ежели так... Хрен с ней, с этой мортирой. – Он повернулся к разбойникам, что уже делили между собой мушкеты. – Флейта, спихни её в ручей.
Вечером разбойничков догнали трое с базы Гнилого ручья, вместе с ними подъехали и Маринка с Мухой.
Лошадь сдали в обоз и долго, с пересмешками, рассказывали историю о коробейниках. Левые сапоги в количестве пяти штук были украдены Мухой в обувной лавке, где их выставляли как образцы. История обросла подробностями и изрядно подняла настроение, да и товар оказался неплохим. К Маринке сбоку пристроился Бредень, получил болезненный удар в печень и отвалил в сторону, жалуясь на судьбу и здоровье. На его место тут же притёрся Укроп, масляно поблёскивая глазками. Этого с трудом спровадил Муха. Рыжей предстояло нелёгкое время. Флейта посчитал ниже своего достоинства встречаться с подругой, у которой на глазу проявился «вечный бланш». Заступничество Мухи и её собственные силы были слишком слабы, хотя обижать Маринку никто не собирался. Во всяком случае, пока в банде были другие женщины.
Возвращаться в Тверь они не собирались.
Рассказав городские новости (парочка не так давно покинула столицу), Маринка и Муха получили «наряд на работы» от «руки» – так назывался старший по лагерю – и начали осваиваться.
Заметив Тараса, однорукий малец насторожился. Улучив момент, он отозвал в сторону Хвоща. Школяр также узнал Муху, но не стал ничего предпринимать, а уселся в стороне, ожидая окончания диалога. Вскоре появился Хвощ и двое парней Флейты.
– Ты Клеща убил? – просто спросил атаман.
– Не я, но наши. Но я бы убил тоже, – ответил школяр.
Хвощ мрачно смотрел на Тараса. Судя по всему, история, поведанная Мухой, не слишком его порадовала.
