– А за что?
– За то, что нож держал у горла моей женщины, – объяснил Тарас.
– А мальца зачем под порку подвели?
– А что мне было, в маковку его целовать? – резонно спросил школяр. – Пусть скажет спасибо, что не отдали рыцарям.
Хвощ посмотрел на Муху, тот отвёл глаза.
– Я тогда уже сказал спасибо, – буркнул пацан.
– Какого хрена, – сказал наконец атаман. – Думать надо, кого цепляешь. И чтобы без фокусов, те, остальные, скоро тоже будут здесь.
Муха кивнул.
– А ты спиной к нему не поворачивайся, – коротко хохотнул атаман, но глаза его оставались холодными. – И к ней тоже, – указал он на Маринку.
К вечеру настреляли уток – непуганая птица в изобилии кормилась на озёрах, в деревне разжились свежими овощами. На ночлеге Хвощ пришёл в хорошее настроение. Тарас ещё не видел его таким – то ли атаману понравились плоды сотрудничества, то ли просто удалась вечерняя бражка. Тарас сидел рядом, не налегая на хмельное зелье, хотя ковш несколько раз пригубил, чтобы не обидеть новых сотрапезников. Атаман улыбался чему-то внутри себя, а потом поднял руку, привлекая внимание уже изрядно датой компании.
– Слышь, это... – Хвощ хрюкнул, не в силах сдержать смех. – Байку вспомнил. Про сапоги. Ну, смешную такую, – объяснил он, как если бы кто-то спросил, что такое байка. – В общем, это, слушайте.
Свист, Укроп и Бредень изготовились слушать. Тарас отставил в сторону кружку с чаем.
– Два мужика в харчевне сидят. – Хвощ опять хрюкнул, Бредень хрюкнул тоже. Начало ему понравилось. – Да чего ты ржешь, урод, я ж ещё ничего не рассказал. – Бредень подался назад, показывая, что ничего против Хвоща не имеет и готов слушать дальше. Просто начало забавное. Справившись с раздражением, Хвощ продолжил: – В общем, пьют они, мамкина норка. Это, пиво пьют. И тут один жалуется: мол, с работы выгнали. – Свист приготовился хрюкнуть, но понял – рано. Хвощ улыбнулся своему тайному знанию. – А другой спрашивает, как так, мол? У тебя ж работа блатная, ты ж этот, хранитель княжеских сапог. – Хвощ задушил в себе следующий звук. Все внимательно слушали главаря. – Ну, типа, сапоги охраняет. И три ногтя в неделю. – Укроп восхищенно поцокал языком, завидуя таким расценкам. Хвощ отхлебнул бражки и продолжал: – Вот, говорит, классная была работа. Но выгнали. А тот опять: за что? А первый: мол, придирки. Придворные интриги. Ни за что. А тот: ну всё-таки? Да, говорит, ерунда. Я левый сапог потерял.
Тарас, ожидавший какой-нибудь скабрезности, неожиданно для себя расхохотался. Боярский холуй отчетливо нарисовался у него перед глазами. Хвощ хрюкнул, оценив реакцию школяра, и одобрительно хлопнул Тараса по плечу. Остальные тоже засмеялись, только Свист протормозил. Чувствуя, что пора, он нацепил на лицо улыбку, но байку явно не понял.
– А ты чего? – спросил беднягу атаман.
– Так это, – виновато оскалился Свист, – а где он сапог-то потерял?
– Да какая разница. – Атаман отломил себе утиную ногу.
– Так если бы спёрли, то пару, а тут один, – неуверенно продолжил Свист свои изыскания.
– Не парься, Свист. Кто слямзил, был одноногим, – сообщил неожиданную подробность Бредень. Свист неуверенно заулыбался, радуясь, что разобрался, что к чему. Хвощ показал на него утиной костью и подмигнул Тарасу. Школяр отхлебнул бражки.
Глава 20
Весточка от Тараса шла долго и окольными путями. Ефим приехал из Твери рейсовой гондолой на Старицу, оттуда на лошади добрался до трактира, где ожидали школяры, и передал короткое сообщение. Вся эта конспирация была затеяна, чтобы не попасть в сеть местных слухачей – парный свист отследить проще, чем исходящий. Ефим рассказал последние сплетни Колледжа, поуговаривал соседку вернуться – мол, ещё не поздно, пропущено всего несколько тем, да и уехал восвояси. Школяры же выехали по новому адресу, где их с Тарасом дороги должны были пересечься.
В первый же день попали под холодный дождь. И особо вроде не замёрзли, и не простудился никто, но когда встали на очередной ночлег, случилась неприятность.
«Оранжерейный мальчик» Ярослав, до того легко переносивший переезды, вдруг почувствовал, что болят зубы. Он подвигал челюстью, прислушиваясь к ощущениям. Ощущения были скверными. Болели все зубы сразу, вернее, болели десны, но тут уже было не до тонкостей. Ярик выругал себя за легкомыслие и понял, что разжевать даже малый кусочек мяса будет проблемой.
– Никита, слышь...
Никита что-то пробормотал, сонно поворачиваясь на бок, и открыл глаза.
– Чего тебе? – достаточно нелюбезно осведомился он.
– Я, похоже, зубы застудил. Болит вся челюсть.
– Очень хорошо, – мгновенно отозвался его старший друг. – Хоть жрать будешь меньше.
Ярослав хотел возмутиться столь гнусной инсинуацией, в устах Никиты звучащей особенно кощунственно, но не смог – боль съедала любые потуги на риторику. Тогда Ярик кивнул, соглашаясь, и уныло продолжил массировать дёсны.
– Сильно болит? – Никита сел на лавке.
Ярик снова кивнул.
– Ладно. Сейчас Варька пошепчет.
Никита стукнул в стенку, и в комнату парней вошла заспанная Варвара.
– Что случилось? – щурясь от света, спросила она. Варвара была в длинной куртке, наброшенной прямо на ночную рубашку, и в тапочках на босу ногу.
– У Ярика зубы болят. Всю ночь есть не может. Днем не спит, ночью не ест... Надо помочь парню.
Проснувшийся Лучник цапнул было арбалет – это всегда было первым его движением, но потом просто сел на кровати, наблюдая. Варька хорошо заговаривала зубную боль – причём не временно, лишь бы до знахарки продержаться, а реально заговаривала, так что, если зуб внутри не сгнил, процесс поворачивал на выздоровление. Варька разгладила волосы, выпила стакан тёплой воды и зашептала. Что она говорила, слышал только Ярослав, до Никиты и Лучника долетали отдельные слова про «горюн камень» да «причеши траву на взморье». Лучник вопросительно посмотрел на Никиту – он всегда трепетно относился к любому действу школяров, опасаясь что-нибудь нарушить, и тот кивнул, разрешая вопрос.
– Если слова запомнить, я смогу тоже шептать? – очень тихо спросил воин.
Никита отрицательно покачал головой.
– Кроме текста, имеют значение интонации и ударения-акценты. И ещё надо поле вести- чувствовать.
– Как же вы всё это помните?
– Тут не запоминать, тут чувствовать надо.
Лучник щелкнул языком, давая понять, что восхищен этой премудростью и считает её недоступной. Ругаться он давно отучился.
– Это как обучение языку. Кроме номинального смысла слов, существует интонационный. – Посмотрев на реакцию воина, Никита счёл необходимым перевести фразу с русского на русский. – К примеру, слово «здорово» можно произнести очень по-разному. От приветствия до «всё хорошо» или «всё плохо». Так и здесь. Но думать не приходится, просто чувствуешь ритмику фразы.
Лучник осторожно кивнул. Смысл он понял.
– А если ты просто повторишь слова... – продолжал Никита. – Это как если я возьму арбалет и повторю все твои действия, но с завязанными глазами. Заряжу болт, натяну струну и спущу курок. Но
