мире, мистер Корнелиан?
- Я узнал кое-что, но не так много. Вы должны продолжать учить меня.
- Я видела тюрьму, где вы были в заключении. Сколько там пленников не по своей вине? Жертвы бедности. И бедность порабощает столько миллионов людей, намного больше, чем вы могли когда-либо созерцать в своих зверинцах. О, я знаю, знаю. Вы могли бы поспорить, и я не смогла бы отрицать.
- Да?
- Вы добры ко мне, мистер Корнелиан, - ее голос затих, когда она снова посмотрела на свое творение. - О, оно так прекрасно!
Он шагнул к ней и положил руку на плечо. Она не воспротивилась.
Прошло какое-то время. Она обставила их дворец простой комфортабельной мебелью, не желая загромождать комнаты. Она вновь установила строгий порядок дня и ночи. Она создала двух больших черно-белых котов, и парки вокруг дворца были заселены оленями и единорогами. Ей хотелось книг, но Джерек не смог найти ни одной, поэтому, в конце концов, она начала писать книгу сама и нашла это занятие почти таким же удовлетворительным, как чтение. И все-таки он должен был продолжать ухаживать за ней, она все еще отказывала ему в полном выражении своих привязанностей. Когда он предложил жениться и продолжал часто делать это, она отвечала, что дала церемониальную клятву быть верной мистеру Ундервуду, пока смерть не разлучит их.
Джерек возвращался время от времени к убедительной логике, что мистер Ундервуд мертв, много тысячелетий, и что она свободна. Он начал подозревать, что ей важна не клятва мистера Ундервуда, а она играет с ним или ждет от него каких-то действий. Но какими должны быть эти действия, она не давала ни малейшего намека.
Эта идиллия, хотя и приятная, омрачалась не только его разочарованием, но также его тревогой за своего друга, Лорда Джеггета Канарии. Джерек начал сознавать, до какой степени он полагался на руководство Джеггета в своих действиях на объяснение ему мира, на помощь в формировании его судьбы. Юмора друга, его совета, самой его мудрости очень не хватало Джереку. Каждое утро после пробуждения, он надеялся увидеть аэрокар Лорда Джеггета на горизонте, и каждый раз его ждало разочарование.
Тем не менее однажды утром, когда он отдыхал один на балконе, в то время как миссис Ундервуд работала над своей книгой, он заметил прибытие гостя в посудине, напоминающее египетское судно из эбонита и золота. Это был Епископ Касл в своей высокой короне на красивой голове, высоким жезлом в левой руке, степенно шествовавший от аэрокара на балкон и легонько поцеловавший его в лоб, похвалив белый костюм Джерека, сотворенный ему миссис Ундервуд.
- Все успокоились после вечеринки Герцога, - информировал его Епископ. - Мы вернулись к нашим старым жизням с некоторым облегчением. Монгров показался больным, разочарованным, не правда ли?
- Почему?
Герцог Королев не принял во внимание вкусы гостей, что вряд ли является достоинством человека, желающим быть самым популярным хозяином.
- К тому же, - добавил Джерек, - сам Герцог не интересуется пророчествами этого инопланетянина. Он, вероятно, надеялся что Монгров испытает какие-нибудь приключения во время путешествия во вселенной что-нибудь с разумной долей сенсации. Хотя на Монгрова можно положиться в том, что он испортит любое начинание.
- По этому мы любим его.
- Конечно.
Миссис Ундервуд в розово-желтом платье вошла в комнату позади балкона. Она протянула руку.
- Дорогой Епископ Касл. Как приятно видеть вас. Вы останетесь на завтрак?
- Если не стесню вас, миссис Ундервуд.
Было ясно что он много узнал об обычаях Эпохи Рассвета.
- Конечно нет.
- А как моя мать. Железная Орхидея? - спросил Джерек. - вы видели ее?
Епископ Касл почесал нос.
- Значит ты не слышал? Она стала твоим конкурентом, Джерек. Она как-то уговорила Браннарта Морфейла позволить ей взять одну из его драгоценных машин времени. Она исчезла!
- Сквозь время?
- Да. Она говорила Браннарту, что вернется с доказательствами его теории свидетельством... что ты сфабриковал историю, рассказанную ему! Я удивлен, что никто до сих пор не информировал тебя, - Епископ Касл рассмеялся. - Она настолько оригинальна, твоя прекрасная мать.
- Но она может погибнуть, - сказала миссис Ундервуд. - Она осознает риск?
- Я думаю, полностью.
- О! - воскликнул Джерек. - Мама! - он прикусил нижнюю губу. - Это ты, Амелия, чьим конкурентом она хочет быть. Она думает, что ты превзошла ее!
- Она говорила, когда вернется? - спросила миссис Ундервуд Епископа Касла.
- Нет, но Браннарт может знать. Он управляет экспериментом.
- Управляет! Ха! - Джерек сжал свою голову руками.
- Мы можем только молиться и надеяться, что она вернется невредимой сказала миссис Ундервуд.
- Время не сможет победить Железную Орхидею! - засмеялся Епископ Касл. - Ты слишком мрачен, она скоро вернется, и без сомнений, с новостями, не хуже твоих. На это, я уверен, она и надеется.
- Это было бы просто счастьем, если она вернется невредимой, сказала ему миссис Ундервуд.
- Тогда то же самое счастье должно хранить ее.
- Вы, вероятно, правы, - сказал Джерек. Он был удручен. Сначала пропал его лучший друг, а теперь - его мать. Он посмотрел на миссис Ундервуд, как если бы она могла снова исчезнуть на его глазах как было однажды, когда он попытался поцеловать ее. Это было так давно.
Миссис Ундервуд заговорила довольно бодро, более, чем требовала в данном случае ситуация.
- Ваша мать не из тех, кто погибает, мистер Корнелиан. Может быть, это ее факсимиле, что было послано сквозь время. Оригинал может все еще находиться здесь.
- Я не уверен, что это возможно, - ответил он, - что-то связанное с сущностью жизни. Я никогда полностью не понимал теории, касающейся трансплантации. Но я не думаю, что можно послать двойника сквозь время, не сопровождая его.
- Она вернется, - сказал Епископ Касл с улыбкой.
Но Джерек, беспокоясь за Лорда Джеггета и склоняясь к мысли, что он погиб, погрузился в молчание и был плохим хозяином во время завтрака.
Прошло еще несколько дней без всяких происшествий, со случайными визитами Миледи Шарлотины, Герцога Королев или снова Епископа Касла. Беседа часто оканчивалась на размышлениях о судьбе Железной Орхидеи, но если Браннарт Морфейл имел новости о ней, он не передавал их даже Миледи Шарлотине, которая играла роль его покровительницы и предоставляла ему лаборатории в своем обширном помещении, над озером. Также никому не говорил Браннарт и о месте нахождения Железной Орхидеи.
Между тем Джерек продолжал ухаживать за Амелией Ундервуд. Он изучил поэму Уэлдрейка (по крайней мере те, которые она могла вспомнить) и нашел, что их можно интерпретировать по отношению к их собственной ситуации: 'Так близко любовники были, но их объединению препятствует мир', 'Жестокая судьба диктует им, чтобы одинокими шли они по этому пути', и тому подобное - пока она не потеряла интерес к своему любимому поэту. Но Джереку показалось, что Амелия Ундервуд стала чуть теплее к нему. Случайные дружеские поцелуи стали чаще, пожатия руки, улыбки - все говорило о смягчении ее решимости. Он смирился. В самом деле, настолько установившимся стал их домашний уклад жизни, что был почти таким, как если бы они поженились. Джерек надеялся, что она поскользнется случайно, к завершению их романа, дай только время.
Жизнь текла гладко и, кроме колючего спасения в глубине его души за мать и Лорда Джеггета, он испытывал спокойствие, которым не наслаждался с тех пор, как миссис Ундервуд и он впервые разделили вместе дом. Он отказывался вспоминать, что всякий раз, когда приходил к какому-то мирному существованию, оно всегда нарушалось какой-нибудь новой драмой. Но, по мере того, как продолжались
