У машины Юрген попытался остановить ее.
— Ты с ума сошла? Юля просила нас встретить ее, а мы…
Лиза буквально втолкнула его на пассажирское сиденье:
— Быстрее, я сказала! — она села за руль и почти с места рванулась в поток отъезжающих машин. — Ты что, ничего не понял?
Юрген понял, но… Глупо и стыдно убегать вот так! Они должны были что-то сделать — закричать, догнать, позвать полицию… Почему Лиза так перепугалась?
Словно отвечая на незаданный вопрос, Лиза молча мотнула головой в сторону зеркала заднего вида. Юрген вытянул шею, стараясь проследить за ее взглядом — и успел увидеть выбежавшего из здания человека, который внимательно смотрел им вслед…
…Сообщение, что Юля находится в самолете, летящем в столицу, поступило на базу только через два часа — когда надежда уже почти исчезла. Поначалу оно показалось неправдоподобным, но вскоре было подтверждено. И теперь оставалось только спокойно дождаться приземления…
Майзлис бесцеремонно выпроводил Сару и шефа из своего кабинета.
— Отдохните, вздремните немного! — не допускающим возражений тоном заявил он. — Девочку доставят часа через два, я вам сразу же позвоню…
Гуминский не стал спорить: молча помог Саре подняться, и они вышли в прохладную темноту сада.
Сара не могла ни радоваться, что все обошлось, ни даже просто вздохнуть с облегчением — молчаливое тревожное ожидание буквально пережгло все эмоции… Ночная тишина не успокаивала: едва отступала одна тревога, тут же подкатывались другие. Мысли снова и снова возвращались к непонятному, непредсказуемому — да просто невозможному! — поведению Евгения. Чтобы так поступить с собственной женой… Интересно, каким образом он заставил ее проделывать вещи, непосильные для иного профессионального шпиона? И ведь нигде не вздрогнуло!
— Никогда не могла подумать, — вслух сказала она, — что Миллер на такое способен.
— Не вижу тут ничего удивительного! — с нескрываемой досадой воскликнул Гуминский. — Обычный эгоизм…
Сара с удивлением обернулась: темнота скрывала лицо шефа, и было непонятно — издевается он или говорит серьезно. Неужели он и в самом деле считает, что все так просто? Но разве можно игнорировать странности в поведении Евгения — особенно в последнее время?
…Впрочем, после двух разговоров с Веренковым кое-что из недавнего прошлого Евгения стало понятнее. До этого Сара и подумать не могла, что поездка в замок шатогорского аристократа была связана с работой Евгения в Сент-Меллоне — и что поездка эта едва не закончилась международным скандалом! Ну что ж, по крайней мере это снимало вопрос о причине и обстоятельствах поспешного увольнения: за такие дела можно и под суд попасть, неудивительно, что Евгений не хочет вспоминать об этом…
…А история графини Горвич до сих пор не укладывалась в голове: каким образом она могла оказаться в роли нелегальной эмигрантки и практикующей предсказательницы?! И как Евгению удалось через столько лет проследить ее происхождение?..
Веренков не ответил на эти вопросы — впрочем, у Сары сложилось впечатление, что он и не знал ответов! Но почему же Гуминский до сих пор ни разу даже не намекнул на столь важные обстоятельства? Даже если они не имеют прямого отношения к расследованию — неужели он не понимает, как они необходимы для понимания личности Евгения?
Воспользовавшись подходящим моментом, Сара решила спросить Гуминского прямо.
— Ян не мог не предупредить вас, что дела, связанные с МИДом, лежат за пределами вашей компетенции, — холодно отозвался тот. — Впрочем, если он считает, что вам теперь нужно это знать, я не возражаю. Пожалуйста, спрашивайте… что вас еще интересует? Если вы считаете, что это поможет расследованию…
Сара растерялась: все, что было нужно, Веренков уже рассказал ей — во всяком случае, новых вопросов пока не возникло. Не просить же шеф вспоминать мелкие подробности разговоров годичной давности!
Гуминский явно уловил ее замешательство.
— Ну что, похоже, новая информация не прояснила старых проблем? — с легкой насмешкой поинтересовался он.
Сара едва не ответила резкостью, но сдержалась — в чем-то Гуминский был прав. Для объяснения странных поступков Евгения все равно не хватало фактов…
Она сердито передернула плечами в досаде на собственное бессилие. Уж чего-чего, а фактов-то как раз имелось предостаточно: женитьба на эсперке из подопечной общины, свадебное путешествие с международным скандалом и увольнением, рискованное спасение приятеля-эспера из рук мафии… Что еще? Конечно же, бесконтактное убийство, ну и теперь еще можно добавить таинственную историю графини- эмигрантки!
Но как собрать воедино всю эту информацию, когда каждый отдельный эпизод сам по себе достоин отдельного расследования! Взять хотя бы эту эмигрантку: даже если отбросить тайну ее происхождения — что за мрачная история с ее дневником? Ведь именно тогда погиб Виллерс… а дневник, кажется, потом так и не нашли…
— Вы знаете, что было в пропавшем дневнике? — спросила Сара вслух… и удивилась тому, что Гуминский понял ее сразу.
— Полагаю, описание бесконтактного убийства, — спокойно ответил он. Во всяком случае, это кое-что объяснило бы: от такого открытия даже Виллерс вполне мог потерять голову!
Сара мрачно усмехнулась: представить себе Виллерса в роли объекта (а не научного руководителя!) чрезвычайной программы было совершенно невозможно. Уж если с Евгением столько хлопот…
…Мысли снова вернулись к Евгению. Почему он продолжает упорствовать теперь, когда Сэм находится на базе и механизм действия его способностей рано или поздно все равно выяснится?! Почему отказывается от сотрудничества? Что пытается скрыть? А эта его звериная осторожность в ожидании ареста — получается, он с самого начала не рассчитывал на мирный исход ситуации? Что же еще он держит в рукаве, с чем еще предстоит столкнуться?
Веренков, едва узнав о фальшивых письмах, сразу предупредил: скорее всего, предусмотреть всех ходов Евгения не удастся — так что надо поторапливаться с завершением программы! Но что значит «поторапливаться»? Уже исчерпаны практически все методы и подходы, а результата нет и нет…
Есть, правда, еще один вариант, совсем уже последний — допросить Евгения с применением наркотиков. Раньше Саре не хотелось даже думать о таком — настолько это было противно… да и просто непрофессионально! Но теперь она все чаще склонялась к тому, что другого пути не остается. В конце концов, Евгений сам во всем виноват…
Поняв, что внутренне она уже приняла решение, Сара решила не откладывать дело в долгий ящик. Но шеф, выслушав ее аргументы, надолго замолчал, а затем спросил с некоторым сомнением в голосе:
— Какова вероятность, что это окажется опасным для психики?
— Очень небольшая, — пожала плечами Сара, понимая беспокойство шефа. — Полностью ее исключать, конечно, нельзя, но не думаю, что он будет испытывать какие-то заметные последствия…
— Под опасностью для психики, — пояснил Гуминский после некоторой паузы, — чаще подразумеваются серьезные отклонения. Я же имел ввиду ложные воспоминания, случайно внушенные при допросе, локальную амнезию и тому подобное…
Сара снова пожала плечами:
— Ну, судя по всему, разговор потребуется не один: эффект у препаратов кратковременный и недостаточно стабильный. Я думаю, что какие-то мелкие деформации памяти будут обязательно.
— Нет, в таком случае, это меня не устраивает! — Гуминский помотал головой. — Придумайте что- нибудь другое, неразрушающее.
Сара едва не вспылила: стала бы она предлагать наркотики, если бы было 'что-нибудь другое'! Но сдержалась и спросила почти спокойно:
— Почему? Что вы видите в этом такого страшного?
— Потому что пока что именно память Евгения — единственный источник информации. И я предпочел
