можно будет придумать!
…Валерий даже не успел понять, что произошло — машину резко дернуло, и мир вдруг завертелся перед глазами, слившись в грохочущую цветную полосу. Он мгновенно потерял ориентировку и судорожно сжал ручку, стараясь хотя бы удержать машину от резких движений. 'Конец!' — мелькнула в голове стремительная мысль, и в тот же миг вертолет, продолжая бешено вращаться, налетел на какое-то препятствие и с душераздирающим скрежетом начал погружаться в него, заваливаясь на бок. 'Винт! Сейчас рубанет!..' подумал Валерий, инстинктивно прикрывая голову. В следующий момент раздался страшный удар, кабина лопнула, и отовсюду посыпалось стекло. Еще удар, и еще — вибрация и грохот стали непереносимыми, потом вдруг резко оборвались, и наступила мертвая тишина…
…Валерий прислушивался к себе, все еще не веря, что остался жив. Стресс постепенно проходил, сменяясь мелкой противной дрожью. Валерий осторожно попробовал пошевелить руками и ногами, но те вроде были в полном порядке. Что-то больно сдавливало плечо, и он не сразу понял, что это ремень безопасности, который выдержал все-таки, не порвался при аварии. Но что с глазами? Почему так темно?! Ах, да, он же просто крепко зажмурился…
Валерий открыл глаза и снова прищурился от яркого солнца. «Алуэтт» точнее, то, что от него осталось, — лежал в каком-то странном помещении, сплошь уставленном непонятной аппаратурой. Крыша была страшно разворочена, и яркое полуденное солнце свободно проникало внутрь, освещая мешанину из осколков стекла, кусков лопастей и обшивки и беспорядочно разбросанных обломков аппаратуры. Отовсюду свисали оборванные кабели, и в тишине было отчетливо слышно, как что-то где-то капает…
'Так вот оно что! — подумал Валерий, освобождаясь от ремня и выбираясь из разбитой кабины и уже понимая, куда его занесло. — Это же замаскированный технический этаж, с аппаратурой связи… И крыша радиопрозрачная, — он пнул ногой оторванный кровельный лист, который неожиданно легко отлетел в сторону. — Пластик какой-то. Да, повезло… С настоящей крышей я бы так легко не отделался!'
Он вдруг запоздало испугался пожара и взрыва, но увидев жиденькую струйку, вытекавшую из раздавленного бензобака, успокоился. 'Да нет, не загорится. Баки-то уже были почти пустые…'
Однако пора отсюда выбираться — пока его не поймали! Но куда? Валерий попробовал выползти на крышу, но непрочные листы обламывались, не выдерживая его веса. Нет, вверх пути нет! Надо искать дверь или люк как-то же они сюда ходят?
Подумав, Валерий отыскал среди обломков здоровенный стальной стержень. Неизвестно, какую функцию выполняла в вертолете эта деталь, но теперь она вполне могла послужить «отмычкой», а при необходимости — и неплохим оружием… Потом он перелез через груды обломков и двинулся к ближнему концу чердака. Пробираясь между уцелевшими приборами, Валерий обратил внимание, что не слышит гудения, характерного для работы такой аппаратуры. 'Либо вся эта техника совсем не используется, — подумал он, либо это последствия моего «приземления»… Он еще раз оглянулся на вертолет и решил, что второе более вероятно.
…Люк оказался в торце здания. 'Аварийный выход', — прочитал Валерий и усмехнулся неожиданной игре слов. Вопреки ожиданиям люк не был заперт, и Валерий, быстро подняв его, перехватил поудобнее стержень и спустился на второй этаж. Здесь он немного помедлил: где он скорее всего найдет Дэна и Ингу? Вряд ли на первом этаже — наверняка они сразу отправятся туда, где держат пленников. Валерий решительно толкнул дверь, ведущую в коридор…
…Рацию Гуминский отыскал не сразу — наверное, потому что никогда не думал всерьез, что придется ею пользоваться. Минут пять он рылся в столе, на полках, в шкафу — куда, черт возьми, он мог ее подевать?! Рация отыскалась на заваленном бумагами подоконнике, батарейки, к счастью, были целы…
Щелкнув выключателем, Гуминский сразу услышал напряженный голос Майзлиса:
'…устранить возможность возгорания и оказать помощь экипажу вертолета. Шестому немедленно запустить аварийный генератор. Повторяю, немедленно! Срок — десять минут, об исполнении доложить. Всем остальным: до предела усильте внимание на периметрах. Учтите, парни, минут десять вы будете без ТСО…'
Гуминский покачал головой. Как он и предполагал, обесточен не только центральный корпус, раз отключились технические средства охраны на периметрах! Впрочем, сейчас там все равно достаточно людей, а через десять минут энергоснабжение будет восстановлено. Это хорошо… Если бы и остальные проблемы решались так же просто!
'…И поторопитесь с генератором, господа, чтобы передать базу под охрану полиции в полном порядке', — новый голос ворвался вдруг в разговор, нарушая все правила и не называя позывного, и Гуминский даже не сразу понял, кому он принадлежит.
'Черт возьми, — сообразил он наконец, — это же Ян! Ну конечно: бродит возле базы, как кот вокруг сметаны… Но откуда он узнал номер радиоканала?'
Да, полиция — это уже серьезно… Зная своего заместителя, Гуминский прекрасно понимал: просто так тот пугать не будет! Наверняка Ян не терял времени даром, использовал все свои связи и влияние… 'Ну, что же, вздохнул Гуминский, — я знал, с кем имею дело…'
Тем временем Майзлис ухватился за предоставившуюся возможность, как за спасительную соломинку:
'Второй — периметру: внимание! При попытке Веренкова проникнуть на территорию объекта немедленно доставьте его ко мне! Повторяю, немедленно ко мне!'
Это уже было откровенным приглашением: приходите, господин Веренков, снимите наконец ответственность с несчастных оперативников… Ну, знаете ли!
Гуминский злобно выругался — конечно, теперь, когда вертолет разбился, и эвакуация сорвалась, Майзлис больше не надеется списать смерть Сэма и все прочие мерзости на «сбежавшего» шефа. 'Придется напомнить ему, кто здесь командует!' — подумал Гуминский и нажал кнопку микрофона.
— Внимание второму, говорит первый! — произнес он самым суровым голосом и не без удовольствия представил, как замерли от неожиданности охранники по всему периметру — еще бы, никогда раньше голос Гуминского не звучал на общей волне! Выдержав паузу, он продолжил:
— Второй, не торопитесь принимать решение, для вас ничего не изменилось. Все остается по- прежнему, «монстр» на моей ответственности. Повторяю, все по-прежнему. Как поняли, прием, — Гуминский специально использовал обтекаемые фразы, позволявшие начальнику охраны остаться 'в стороне' и не опасаться за свою шкуру. Однако тот явно не хотел вести рискованные переговоры в открытом эфире:
'Я второй, вас понял. Повторяю: вас понял. Прошу подождать до восстановления закрытой связи, прием.'
Ну да, как же! Сейчас Гуминскому было уже глубоко наплевать, кто и как их может слушать, и он немедленно перешел в атаку:
— Первый второму: разговор не закончен! Еще раз напоминаю о режиме: никаких посторонних на базе до особого распоряжения! Никаких исключений! Инструкция 4А по-прежнему действует в полном объеме! Как поняли, прием.
'Я второй, понял, — голос Майзлиса теперь выдавал полное смятение. Инструкцию будем выполнять в соответствии с текущей обстановкой…'
Пока Гуминский подбирал оскорбление, адекватно соответствующее 'текущей обстановке', из динамика послышался еще один голос:
'Говорит девятнадцатый. Осмотр вертолета закончен, разрешите доложить?'
На этот раз «второй» отозвался немедленно:
'Девятнадцатый, никаких докладов в открытом эфире! Немедленно ко мне, доложите по прибытии…'
Гуминский снова включил микрофон:
— Первый девятнадцатому. Отставить! Доложите результаты осмотра! Прием!'
Несколько секунд в эфире царила тишина. Гуминский почти физически ощущал мучительные колебания несчастного охранника, получившего столь противоречащие друг другу указания. Наконец рация ожила:
'Докладываю: вертолет «Алуэтт-9», двухместный, врезался в крышу в центральной части здания и упал на технический этаж. При падении частично разрушился, возгорания нет…'
'Почему 'Алуэтт'?' — растерянно подумал Гуминский: вызванный им вертолет никак не мог быть
