предложили самые продвинутые дизайнеры, и был поражен результатами. Чистые линии, приглушенный свет и бар с кофе посреди торгового зала создавали идеальную обстановку для выбора и покупки товара.
Совершив экскурсию по магазину, Тадеуш позволил менеджеру увести его в кабинет, чтобы выпить там бокал вина в честь удачного ведения дела. Как раз в это время по телевизору показывали новости. Журналист стоял на улице, в которой Тадеуш мгновенно узнал Фризенштрассе в Кройцберге. За его спиной было видно пятиэтажное здание изолятора временного содержания. Естественно, самому Тадеушу не приходилось там бывать, просто на этой улице он обычно покупал детективы в специализированном книжном магазине.
Журналист беззвучно открывал рот, и его сосредоточенное лицо говорило о серьезности того, о чем он сообщал замершему в ожидании миру. Потом картинка сменилась, и на экране возникла любительская запись того, как два офицера полиции вытаскивают некоего человека из машины и тащат по направлению к тяжелой серой двери. Неожиданно из-под перегородки, ограничивающей въезд машинам, вынырнула женщина. Стража была захвачена врасплох, а женщина бежала следом на преступником, чем-то размахивая на ходу. Остановилась в паре ярдов от него, и тотчас его голова будто лопнула, как перезрелый арбуз, и все вокруг оказалось в красных пятнах. Почему-то на ум пришел брызнувший на кухонный стол соус для спагетти. Полицейские отшатнулись от своего пленника, когда он стал падать на асфальт. Они тоже попадали, оборачиваясь бледными лицами к женщине. Даже при такой некачественной съемке был виден ужас в их глазах.
Тадеуш в смятении смотрел на экран. Жертву он видел всего несколько мгновений, да и то вполоборота, но сразу понял, кто это. Услышав, что менеджер обращается к нему, он повернул голову:
— Прошу прощения?
— Я сказал, забавно, что реальная стрельба не смотрится и вполовину так впечатляюще, как в фильмах.
Он взял открытую бутылку с красным вином и налил понемногу в два бокала.
— Кажется, прежде мне не приходилось видеть настоящую стрельбу, — солгал Тадеуш. — Ужасно, что это показывают в первых вечерних новостях.
Менеджер со смехом подал бокал боссу:
— Уверен, радетели о нравственности молодежи непременно возникнут со своими жалобами. Ваше здоровье, Тадеуш. Удачно вы выбрали этих парней. Они отлично поработали над торговым залом.
Одной рукой Тадеуш автоматически поднял бокал, а другой взялся за мобильный телефон.
— Да. А теперь мне надо как-то оправдать понесенные расходы. Извини. — Он набрал номер Кразича. — Это я. Надо встретиться. Жду у себя через полчаса. — Не ожидая ответа Кразича, он выключил телефон и отпил вина из бокала. — Все отлично, Юрген, но, боюсь, мне пора. Сам знаешь, каково это — строить новые империи и завоевывать новые миры…
Спустя двадцать минут он уже мерил шагами пол перед телевизором и щелкал пультом, перебирая каналы в поисках местной станции, заснявшей убийство Камаля. Наконец он поймал взглядом последние кадры видеосъемки и тотчас усилил звук. Ведущий в студии вводил зрителей в курс дела:
— Убитый, чье имя пока не разглашается, был арестован в связи с делом о семи героиновых смертях, произошедших в последнюю неделю. Источники, близкие к полиции, сообщили, что стрелявшая женщина была подругой одного из несчастных, который умер после приема наркотика. Пока еще неизвестно, каким образом женщина узнала об аресте еще прежде, чем арестованный был доставлен в следственный изолятор. — Он заглянул в лежавшие перед ним бумаги. — А теперь послушаем нашего корреспондента в рейхстаге, где обсуждаются новые меры борьбы против дальнейшего распространения коровьего бешенства…
Тадеуш выключил звук. Теперь он знал все, что ему нужно было знать. Когда через пять минут приехал Кразич, что было мочи поносивший пробки, он сразу взял быка за рога.
— В какие игры ты играешь?
— Тадеуш, о чем ты? — уклонился от ответа Кразич. Однако по его бегающему взгляду было ясно, что он все отлично понял.
— К черту, Дарко, не строй из себя дурака. Что с тобой случилось? Убрать Камаля чуть ли не на ступеньках полицейского участка! Я считал, что мы должны свести расследование на нет, а не делать из него новость дня. Господи, ты ничего не упустил, чтобы привлечь к нему внимание.
— А что еще было делать? У меня не осталось времени для дорожной аварии…
Он притих, понимая, что сказал. Краска отлила от лица Тадеуша. В сумеречной комнате он выглядел устрашающе.
— Безмозглый ублюдок, — прорычал Тадеуш. — Уж не думаешь ли ты спастись, напомнив мне о Катерине?
Кразич с хмурым видом отвернулся:
— Я не это имел в виду. Подготовить несчастный случай, который показался бы естественным, у меня не было времени. Тогда я решил, что пусть это выглядит как убийство, но семейное. И я выбрал Марлен для грязной работы. Последние пару лет она в Митте распространяла для нас наркотики. Сама не употребляет. И достаточно умна, чтобы сыграть роль девицы, потерявшей от горя разум. Если дело дойдет до суда, ее не посадят. Нас она не выдаст. У нее шестилетняя дочь, и я пообещал позаботиться о ней. Меня она хорошо знает, так что объяснять ей ничего не потребовалось. Одно неосторожное слово, и о девочке позаботятся, но только не так, как ей хочется. Босс, другого выхода не было. Но дело должно было быть сделано, и оно сделано.
В голосе Кразича не было плаксивости. Он не сомневался в своей правоте. Тадеуш посмотрел прямо ему в глаза:
— Все полетит к чертям. Как ты не понимаешь? Теперь всю жизнь Камаля изучат под микроскопом.
— Нет, босс, этого не будет. Они займутся Марлен. А мы тем временем сделаем из нее героиню, которая избавила город от мерзавца-наркодилера. Я уже сказал, что она не наркоманка. В жизни у нее ничего особенного не происходило. А мы отыщем достаточно людей, которые будут говорить о ней как о матери, черт ее дери, Терезе. Опубликуем фотографию грустной шестилетней девочки. Расскажем, как Марлен мучилась, стараясь отучить своего дружка от наркотиков. К тому же теперь, когда все знают, как мы поступили с Камалем, никто не осмелится ни одним словом перекинуться с полицейскими. Поверь, Тадзио, ничего лучше нельзя было придумать.
— Ладно, Дарко, пусть будет так. Потому что, если все полетит к чертям, я буду знать, кто в этом виноват.
11
Выходя из аудитории, Тони поглядел на часы. Пять минут двенадцатого. Кэрол уже наверняка занимается своим новым делом. Интересно, где она теперь, как справляется, что чувствует? Ее приезд привел его в сильное смятение, в чем он не хотел признаваться даже самому себе. И дело далеко не только в том, что она потревожила его сердце. К этому он был готов и предпринял все, что было в его силах, чтобы устоять перед бурей эмоций, без которой не обходилась ни одна их встреча.
Не предвидел он другого. Кэрол пробудила в нем тоску по его профессиональному прошлому. Он получил большое удовольствие, помогая ей готовиться к операции; это стало для него словно бодрящим холодным душем. Работа со студентами его никогда так не вдохновляла. Пришлось признаться себе, что в университете едва ли не половина его способностей остается без дела. Если ему потребовалось время, чтобы прийти в себя после поединка с Джеко Вэнсом, то не было никакой необходимости прятаться в академической тени всю оставшуюся жизнь. Наверное, ему был нужен толчок, чтобы осознать это, и он его получил.
Тони всегда боялся этого момента. В глубине души он знал, что когда-нибудь песня сирены напомнит ему о том, что он лучше всего умеет делать, и пробудит от сонного существования, которое он сам
