несколько лет назад для себя выбрал. Он все делал, чтобы отдалить этот момент. Однако апелляция Джеко Вэнса и возвращение Кэрол Джордан ни следа не оставили от возведенных им защитных сооружений.
Многое переменилось с тех пор, как он покинул передовую линию борьбы с преступностью, и он это сознавал. Потихоньку, шаг за шагом полицейское управление едва ли не полностью отказалось от использования профессиональных психологов в качестве консультантов в сложных расследованиях, связанных с серийными убийцами. Там устали от шумихи. Не все были такими умницами, как Тони; и уж совсем немногие умели держать язык за зубами. Хотя горстку экспертов удалось сохранить и их время от времени призывали для участия в расследовании, полицейские на местах пытались создавать собственные группы психологов, например в Брэмсхилле. Появилось новое поколение офицеров-аналитиков, разбирающихся в психологии и компьютерах. Подобно американским и канадским спецслужбам, англичане тоже решили, что лучше полагаться на своих специалистов, чем призывать иногда весьма спорных профессионалов, то есть клиницистов и ученых, у которых нет опыта работы в криминальной полиции. Итак, у Тони вряд ли имелся шанс обрести место там, где он мог бы самым эффективным образом использовать свой талант, который он не без оснований считал уникальным.
Но, может быть, он все же сумеет отыскать нишу, где ему удастся потренировать свои аналитические способности в поисках людей с полностью нарушенной психикой, которые совершают самые ужасные преступления.
Оставался единственный вопрос: к кому обратиться? Апелляция Вэнса наверняка напомнила многим о существовании некоего Тони Хилла. Наверное, сейчас самый подходящий момент еще сильнее всколыхнуть их воспоминания и убедить, что в некоторых отношениях ему нет равных. Он не только понимает, как работает мозг серийного убийцы, но и принадлежит к тем немногим людям на планете, кому удалось засадить некоторых из этих извращенцев туда, где им следует быть, чтобы они не наделали новых бед.
Попытаться стоило.
В Берлине Петра Беккер, придя на работу в понедельник, тоже с самого утра размышляла о серийных убийцах. Ее карьере совсем не помешало бы, если бы именно она сумела доказать, что в Европе действует серийный убийца.
Но сначала надо было отыскать дело, о котором она вспомнила, пока разговаривала с Марийке. С хмурым видом Петра вглядывалась в экран компьютера, и жесткое выражение ее лица было в явном противоречии с веселым изобилием коротких каштановых волос на голове. Лоб пересекали глубокие морщины, и затененные ресницами глаза казались темно-темно-синими. Она отлично помнила, что недавно читала о чем-то похожем, однако тогда материал не показался ей интересным. Ее отделение отвечало за сбор информации об организованной преступности, анализ этой информации и предоставление ее в соответствующие инстанции правоохранительных органов. Европейские границы, благодаря Шенгенскому соглашению, стали открыты для преступников так же, как для законопослушных граждан, и очень часто информация через Европол шла в другие страны. За последние три года Петре пришлось изучить такие разные сферы, как контрафактная продукция, контрабанда наркотиков, мошенничество с кредитными картами и ввоз нелегалов. С убийствами она обычно не сталкивалась, разве что следователи предполагали связь с организованной преступностью. Очевидный способ, с циничной усмешкой думала Петра, сбросить трудное дело, которое хотя бы отдаленно напоминало деяние «мафии», если полицейским не удавалось ни за что зацепиться.
Вот и дело, которое она теперь искала, подпало, вероятно, под категорию гангстерских разборок. Однако, если его отложили в сторону, потому что оно не отвечало нужным параметрам, его наверняка не было в файлах. Скорее всего, его удалили, чтобы оно не замусоривало пространство.
Однако сама Петра была слишком дотошной, чтобы удалять из компьютера любую информацию, касающуюся работы. Никогда не знаешь, в какую минуту может стать важным то, что еще вчера казалось полной чепухой. Поэтому у Петры выработалась привычка делать заметки даже по поводу совершенно безнадежных дел. С этим она всегда могла пойти к следователям и уточнить заинтересовавшие ее детали.
Открыв папку со своими заметками, она просмотрела недавние файлы. За последние семь недель случились четыре убийства. Стрельбу из автомобиля в маленьком городке между Дрезденом и польской границей, а также убийство турка в Штутгарте она отвергла сразу. Мужчина истек кровью, так как убийца отрубил ему обе руки. Петра думала, что это больше похоже на бытовое выяснение отношений, чем на серийное убийство или разборку между профессиональными преступниками, поскольку полицейские не нашли ничего более серьезного, чем просроченная виза.
Оставались два случая. Очень странное убийство в Гейдельберге и распятие известного наркодилера в Гамбурге. В ее записях не было ничего о лобковых волосах, однако ей вспомнилось, что что-то такое было в одном из тех дел. Петра проверила регистрационные номера дел и послала запросы в соответствующие подразделения. Если повезет, ответ она получит уже в конце дня.
Довольная своими успехами, она отправилась пить кофе. Но едва успела положить сахар в кружку, как появилась ее начальница Ханна Плеш.
— Что это ты веселишься? — спросила она.
— А тебе не нравится? — отозвалась Петра, подняв бровь.
— Я хочу, чтобы ты занялась стрельбой возле изолятора на Фризенштрассе.
Плеш нагнулась и нажала кнопку, наливая себе черный кофе. Петра задумчиво помешивала ложкой в кружке.
— Это ведь не наша территория, правильно? Кажется, все пишут, что это убийство по страсти. Убийца — подружка одного из умерших наркоманов, так?
Плеш усмехнулась:
— Это официальная версия. И никуда не годная. Женщина — та, которая стреляла, — числится в нашей картотеке. Ее зовут Марлен Кребс. По оперативным данным, она торговала наркотиками в Митте. Мелкая сошка. Поэтому мы ее не трогали. Но до нас дошли слухи, что она связана с Дарко Кразичем.
— Думаешь, через нее мы выйдем на Радецкого? Хочешь, чтобы я с ней поговорила?
Плеш кивнула:
— Стоит, наверное. По-видимому, она надеется на небольшой срок, считает, что присяжные ее не осудят — женщину, которая, обезумев от горя, отомстила нехорошему торговцу наркотиками, убившему ее возлюбленного. Если мы сумеем убедить ее, что она заблуждается… нажать на нее…
— Она сообщит нам что-нибудь, что мы сможем использовать против Кразича и Радецкого? — Петра пригубила кофе, слегка обожглась и поморщилась.
— Правильно.
— Сделаю. Как только ей станет ясно, кто я такая и что мне известно о ней, полагаю, она предпочтет не доводить дело до суда. Ты дашь мне имеющийся на нее компромат?
— Все на твоем столе.
И Плеш направилась к двери.
— Ой, Ханна, послушай!..
Та остановилась и поглядела через плечо.
— Еще что-то нужно. — Это было утверждение, а не вопрос.
— Еще кто-то. Человек, который бы потолкался в Митте. Нам надо доказать, что умерший от наркотиков парень не был дружком Марлен.
— Это будет нелегко.
— Наверно. Но если мы выйдем на настоящего любовника Марлен, ее связь с мертвым парнем окажется под большим сомнением. Аналогичным образом, если мы сможем выяснить, была ли у погибшего наркомана более или менее постоянная подружка…
Плеш пожала плечами:
— Думаю, стоит попытаться. У Акуленка нет сейчас срочных дел. Дай ему наводку.
У Петры было тревожно на сердце, когда она шла к своему столу. Акуленком в шутку прозвали самого молодого члена группы, во-первых, за его отвращение к крови и, во-вторых, за неумение отступить назад и переоценить факты в свете новой информации. Никому в голову не приходило, что он продержится в группе долго. Сама Петра ни за что не поручила бы ему прочесывать бары и кафе в Митте и искать людей,
