— А, значит, это он по твою душу упал… — выдохнул он, откладывая нож в сторону. — И нет ведь, чтоб на видное место… Обязательно же надо куда-нибудь…
— Я жрать хочу, — умоляюще сказал Сергей.
— С чего это ты стал у меня обедать? — Барков вопросительно поднял бровь. — Меняешь привычки? Это мне нравится…
— Ничего я не меняю, — ответил Сергей. — Весь обед на транспортере торчали.
— А… Опять из города нечетность подогнали?
— Ее самую.
— Что за нечетность? Опять дедушка?
— Бабулька, — сказал с вздохом Сергей. — Вот и ждали машину, потом в больницу… Бабулька-то совсем плоха, того и гляди, «минус» отчебучит.
— Полиция, наверное, тоже на ушах стоит? — поинтересовался Барков.
— А как же, — заверил Сергей. — От «плюса» — к «минусу», от «плюса» — к «минусу»… Прямо как электроны.
— Это ты, тезка, прав, — Барков ухмыльнулся в бороду. — Вся наша резервация — это батарейка. Большая и пошлая батарейка…
Он помолчал и добавил с несвойственной ему грустью:
— И все-то здесь сосредоточено около этих дурацких полюсов. А свои собственные плюсы и минусы уже никого не волнуют… Вот в таком вот разрезе.
— Так ты дашь мне поесть, наконец? — удивился Сергей. — Куда это тебя понесло-то?
— Поесть… — вздохнул Барков. — Дам, конечно. Только ассортимент сегодня не богат. Сосиски, запеченные в тесте, ветчина есть… Будешь бутерброды с ветчиной?
— Буду, буду, — сказал Сергей. — Давай свои бутерброды, сосиски свои давай… Все давай.
— И стакан кофе как обычно?
— Может ты меня еще в сауну пригласишь? — съязвил Сергей. — Соку апельсинового. Два стакана. Холодного.
— Да, братец, жара… — согласился Барков и начал возиться у себя за стойкой. — Это верно. Посетителей нет, особенно днем. Много стряпни не приготовишь. Не способствует прибыли жара-то, не способствует, однозначно.
Был он сегодня снова какой-то странный, словно в воду опущенный. Движения его были вялыми и неохотными, а светло-серые глаза выглядели совсем усталыми и потухшими. Наблюдая, как он молчаливо накладывает в тарелку бутерброды и наливает в стаканы сок, Сергей вспомнил недавний разговор с Валерой. Что он там говорил? Человек без прошлого… Что-то в этом духе.
— Расскажи мне про свое прошлое, — попросил он Баркова.
На секунду рука со стаканом сока замерла в воздухе. Барков серьезно посмотрел на Сергея. Потом поставил стакан на стойку и спросил:
— Зачем это тебе?
— Из интереса, — ответил Сергей. — Личность человека — это его прошлое. Так, какое твое прошлое, Сергей?
— Никакое, — странным тоном отозвался Барков. — Нет у меня прошлого.
Он подвинул к Сергею тарелку с бутербродами и сосисками и стал смотреть через зал в окно.
— Ну, кем ты был раньше? — спросил Сергей. — Как ты попал в резервацию?
— Не был я никем, — ответил Барков тем же тоном. — Можешь ты себе это представить?
— С трудом, — произнес Сергей и стал жевать сосиску. — Может, ты хочешь сказать, что прошлое у тебя было, но ты его потерял?
— Не было, — сухо повторил Барков, не отрывая взгляда от окна. — Не было у меня прошлого, не было у меня личности. Ниоткуда я сюда не попадал… Я просто возник здесь.
— Из небытия? — спросил Сергей, отпив сока.
— Скорее всего, — проговорил Барков медленно. — Именно из небытия… Знаешь, я просто возник здесь четыре года назад в возрасте сорока одного года. С этого момента и начинается мое прошлое и моя личность. Нулевая точка, понимаешь, Серега? Новый отсчет.
— Странный ты какой-то сегодня, — сказал Сергей. — Не похож на себя. Философствуешь… Может, что-то произошло, Сергей? Проблемы?
— А ты никогда не пробовал? — продолжал Барков задумчиво. — Попробуй. Ведь это же интересно: новый отсчет… Просто взять однажды и поставить точку на шкале. И сказать себе: это ноль! А что было до него — то неважно. Про это забыть!
— Значит, все-таки было? — заметил Сергей. — То, что до нуля? А ты говоришь…
— Слушай, да далась тебе эта тема! — воскликнул вдруг Барков. — Какой интерес говорить о прошлом? Меня устраивает мое настоящее. И других устраивает мое настоящее. Чего же нужно еще?
Баркову явно не хотелось обсуждать этот вопрос дальше, и Сергей решил отступить. На время, конечно, решил он для себя. Он допил первый стакан и взял бутерброд с ветчиной.
Хлопнула входная дверь и баре появился Лыткин. Вид у него был крайне обеспокоенный и взъерошенный. Он в нерешительности замялся у порога, выжидающе глядя в их сторону. Сергей замер. Внутри у него заерзал червяк.
— Кажется, он тебя хочет, — сказал Барков.
Сергей вопросительно глянул на Лыткина и ткнул себя пальцем в грудь. Лыткин мелко и быстро закивал.
— Тогда пойду за столик, — сказал Сергей Баркову.
Взяв тарелку и второй стакан, Сергей сел за один из столиков. Торопливо приблизился Лыткин, подозрительно косясь то на Баркова, то на стариков в дальнем углу. Лицо его было бледным, под глазами легли круги, лоб — весь покрыт крупными каплями пота.
— Думал, в обед вас поймаю… — заговорил он дрожащим голосом. — В столовой…
Он лихорадочно вытащил из заднего кармана брюк сложенный вчетверо листок бумаги.
— Вот… — выдавил Лыткин, и кадык его судорожно дернулся. — Утром в ящике было.
Он протянул листок Сергею, сел за стол и опять опасливо покосился по сторонам.
Сергей развернул бумагу. На пишущей машинке, с опечатками и исправлениями в ней было написано: «С завтрашнего дня будь готов и жди. Никуда не выходи из дома несколько дней. За тобой могут придти в любую минуту дня и ночи. Окончательный расчет на месте.».
— Что же мне делать? — сипло спросил Лыткин, заглядывая Сергею в глаза.
— Прежде всего, успокоиться, — посоветовал Сергей одновременно ему и себе.
Он еще несколько раз пробежал глазами текст записки. Лыткин взволнованно смотрел на него и часто моргал.
— Не переживайте, Антон Михайлович, — сказал Сергей. Сохранять хладнокровный тон ему стоило некоторого труда. — Делайте, как написано. Остальное не ваша забота. Все идет по плану.
— Так это что?.. — залепетал Лыткин. — Значит, могут уже завтра?..
— Значит, могут, — сказал Сергей. — Тут же ясно написано.
— А сколько это — несколько дней? — отчаянно спросил Лыткин.
— Вы меня об этом спрашиваете?
Он сконфуженно засопел и стал вытирать со лба пот.
— Да я как-то… — забормотал он. — Не знаю даже… Это что же: дома сидеть несколько дней!.. Мне кажется, что я не смогу. Не вытерплю я…
— Сможете, сможете, — строго сказал Сергей. — Надо смочь, Антон Михайлович! Понимаете — надо! Чего это вы запаниковали? Ведь обо всем договорились… Возьмите себя в руки. Вы же не один.
Лыткин глубоко вздохнул и опустил взгляд.
— Как же на работе-то? — вымолвил он. — Больничный, что ли, брать придется?
— Ну, возьмите больничный, — сказал Сергей. — Или хоть отпуск… Неужели ничего не придумаете, господи?
— Ладно, придумаю… — Лыткин снова тяжело вздохнул.
— Значит так, — после некоторой паузы проговорил Сергей. — Это я оставляю у себя, — Он постучал
