– Что этому фанту делать?
Костя оказался на высоте. Он отвечал не задумываясь и всякий раз очень удачно, вызывая общее оживление.
Только Тодик обиделся. Когда Эрна подняла над головой его перочинный ножик и спросила, что этому фанту делать, Костя прикрыл глаза, как бы раздумывая, и произнес:
– Исполнить арию «На земле весь род людской…»
– Это он нарочно, – зашептал Тодик на ухо Никите, пока смеялись девочки. – Думаешь, он не знает, чей фант? Ему в зеркале на стене видно. Заметил, как он глаза закатывает, чтобы в зеркало посмотреть?
Ликиному фанту-платочку досталось «исповедовать грешников». Никитиной пуговице – проделать цирковой номер. Никита подумал, что Тодик, кажется, прав.
Потом все исполняли свои номера. Тодик оказался хитрее, чем о нем думали. Когда подошла его очередь, он попросил Эрну аккомпанировать на пианино, вышел на середину комнаты, поднял руку к потолку и, то широко открывая рот, то раздувая щеки, исполнил арию без единого звука.
Пока хлопали его находчивости, Лика переглянулась с Костей и вышла в переднюю.
– Что значит «исповедовать грешников»? – спросил Никита у Эрны.
– А вот вызовет тебя Лика, тогда узнаешь, – засмеялась Эрна.
Как будто в ответ на ее слова от дверей, за которыми скрылась Лика, окликнули Никиту:
– Тебя вызывают исповедоваться!
Эрна прикусила губу, удивленно посмотрела на Никиту: Никита пожал плечами и направился к двери. В дверях он оглянулся и увидел, что из столовой вышла мать Эрны. В это время его потянули за руку, и дверь за ним закрылась. В полумраке прихожей он с трудом различил лицо девушки.
Перед самым лицом блеснули ее глаза.
– Я хотела у тебя спросить одну вещь.
– Ну? – сказал Никита, чувствуя, как его охватывает непонятное волнение.
– У вас в комсомольском клубе бывают девушки-комсомолки?
– Ну, бывают.
– А это правда, что вы остаетесь с ними в клубе ночевать?
Никита сначала не понял, что она спрашивает. А потом до него дошло. С его губ готово было сорваться ругательство, но он сдержался и крикнул только:
– Дура!
Нащупав дверную ручку, он выскочил из передней, чуть не сбив с ног Эрну и ее маму. Обе смотрели на него одинаковыми круглыми глазами.
– Я же говорила, с ним будет трудно. Апаш, беспризорник. Его нельзя оставлять вдвоем с порядочной девушкой, – сказала мама и строго спросила: – Что у вас происходит, мальчик?
Никита замешкался с ответом. Он просто не знал, что отвечать.
Из дверей, за его спиной, вышла Лика. Лицо ее пылало, она прижимала ладони к щекам.
«Ну их всех к черту», – подумал Никита и сразу успокоился.
– Ты молчишь, мальчик? – строго сказала мать Эрны.
– Спросите у нее, – крикнул Никита и кивнул на Лику. Он окинул взглядом притихших девочек, заметил недоуменно вытянувшееся лицо Тодика. Подумал, без особого интереса, куда девался Костя? Последнее, что успел заметить, – удивленный и страдальческий взгляд Эрны.
– Гудбай, ауфвидерзеен! – произнес он как мог насмешливо. Не торопясь вышел, а очутившись за дверью, стремительно бросился вниз по лестнице.
Внизу он увидел Костю. Похоже, тот ждал кого-то.
– Ты что? – спросил Костя. – Ха, ха! Понимаю. Девочка оскорбила пролетарскую честь. Пролетарии не понимают юмора.
Никита ошалело смотрел на Костю. Так вот в чем дело! Вот почему удивилась она за столом, а потом решила спросить.
– Ты, фрайер! – сказал Никита. – Я с тобой еще поквитаюсь!
Он что есть силы хлопнул дверью.
– Попробуй! – крикнул Костя ему вдогонку.
Видно, таким уж выдался этот день для Никиты, что его злоключения еще не кончились. Он выбежал за калитку и с разбегу налетел на Леньку. Рядом с озабоченным видом прохаживался Карпа.
– Ты что летишь как бешеный? – рассердился Ленька.
– Это его из гостей выбросили. Со второго этажа, – объяснил Карпа. – Они на именинах были. – Опустив руки и умиленно кланяясь, Карпа дурным голосом добавил: – С благополучным вас возвращеньицем, господин Лепехин!
Никите сразу стало легче.
Друзья шагали в ногу по звонким мосткам. Ленька изредка поглядывал на Никиту справа. Карпа, мурлыча под нос какой-то мотивчик, поглядывал слева.
– Идем ко мне, – сказал Никита. – Батя уехал в Заостровье попов разоблачать. У нас поговорим.
– Идем, – обрадовался Карпа. Он хотел еще что-то сказать, но Ленька грозно глянул на него.
– Помолчи! Пусть он сначала расскажет, а потом мы ему выложим.
Первое, что сделал Никита, когда они вошли в комнату, сорвал с ног опостылевшие башмаки, швырнул их под вешалку и с наслаждением потопал босыми ногами по чисто вымытому полу.
Друзья улеглись животами на расстеленное одеяло.
– Ну давай, выкладывай! – распорядился Ленька.
Никита рассказал.
Карпа сочувственно засопел, а Ленька сказал:
– Азбука коммунизма. Чего еще от буржуев недорезанных ждать?!
Он стукнул кулаком по одеялу.
– Конечно! В три шеи разгоним буржуйских деточек!
– Сегодня получено сообщение из ЦК… – не вытерпел и ввернул Карпа.
– В РСФСР создана детская пролетарская организация, – продолжал Ленька. – В губкоме выбрали оргбюро по подготовке пионерского движения. Володя сказал, что завтра нас вызывают в оргбюро, там будет решаться судьба дружины бойскаутов и вопрос о создании отряда юных пионеров…
– Кого, кого? – спросил Никита.
– Юных пионеров Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, – торжественно повторил Ленька.
