— Вот так, дорогая.
Он вздрагивал от наслаждения, а она, почувствовав свою власть над ним, переключилась на его темные соски.
Рафаэль снова лег, прижавшись к ней, так что их обнаженные тела соприкоснулись.
— Ты такой теплый, — прошептала Дезирэ.
— Это ты разгорячила мою кровь, — сказал он, глядя на ее пылающее лицо. В висках у него стучало, сдерживаться почти не оставалось сил.
Дезирэ прижалась еще крепче, и он с возгласом не то проклятья, не то молитвы схватил за край ее юбку и рванул ее вверх. Его длинные, искусные пальцы начали изучать ее стройные бедра.
— У тебя кожа словно шелковая.
— О, Рафаэль! — прошептала она, задрожав всем телом.
Когда напряжение достигло крайнего предела, его рука скользнула в ложбинку между ее бедрами. И когда его пальцы коснулись нежной сердцевины чувственности, Дезирэ чуть не задохнулась от наслаждения. Он ласкал набухший бугорок плоти, вызывая в ней все новые и новые волны восторга.
Под опущенными веками у Дезирэ сверкала расплавленная радуга, которая то появлялась, то исчезала в такт сердцебиению. На свете не существовало ничего, кроме сказочных ощущений, сотрясавших ее тело.
— Дезирэ, — позвал ее Рафаэль. — Дезирэ, скажи, ты действительно этого хочешь?
Его голос доносился до нее откуда-то издалека.
— Дезирэ, послушай. — У него самого голова была в тумане.
— Прошу тебя, не останавливайся! — Она открыла глаза.
— Дорогая, ты девственница?
Его хриплый голос, наконец, дошел до ее сознания.
— Что? Я не зн… конечно, я девственница! Она была так искренне возмущена, что он понял, что это правда, и резко сел.
— Рафаэль, — сказала она. — Это не имеет значения. Я хочу этого!
— Да, в данный момент ты этого хочешь. А завтра ты об этом пожалеешь.
— Сомневаюсь. — Она села и прислонилась к нему, щекоча волосами его плечи. Она почувствовала, как он, сопротивляясь ей, напрягся, и поняла, что никогда не сможет признаться ему в своих истинных чувствах.
Он просил, чтобы они стали друзьями. Любовь ему не нужна. Ей открылась правда о собственных чувствах, но изменился ли он?
Не обманывай себя! Не притворяйся, будто веришь, что он остановился, поскольку заботится о тебе. На самом деле он дорожит своей честью: ведь настоящий джентльмен никогда не воспользуется доверчивостью невинной воспитанной юной девушки.
Однако, вдыхая его мужской запах, Дезирэ не желала быть юной воспитанной девушкой. Она, наверно, сошла с ума. Она любит и желает его, как можно желать только любящего мужчину, хотя он, по- видимому, не испытывает ничего, кроме похоти.
Все равно! Будь, что будет!
— Послушай, Рафаэль. Что бы ты ни думал, я понимаю: у нас нет будущего.
Рафаэль невольно улыбнулся: как не вязался серьезный тон с ее растрепанным видом!
А Дезирэ вдруг поняла, почему ее мать пожертвовала всем ради того, чтобы осуществить физически свою любовь к Джону Кавендишу. А она? Разве она не дочь своей матери?
— Я знаю, что очень скоро нам придется распрощаться, но не стоит позволять судьбе смеяться над нами! Мы можем испытать настоящее счастье и при этом никому не причиним вреда. — Она провела пальцем по его смуглой груди. — Зато мне будет что вспомнить в старости. — Она перешла на шепот. — Я хочу, чтобы этот день остался у меня в памяти… чтобы воспоминание о нем согревало меня в долгие зимние вечера.
— У меня нет привычки соблазнять девственниц, — возразил он.
Но она не сдавалась.
— Рафаэль, я знаю, что делаю. Я не глупая девчонка, которую сбил с толку первый встречный. Я знаю, что ты на мне не женишься, но мы можем провести вместе несколько счастливых дней. — Собравшись с духом, она выпалила: — Мы можем стать любовниками.
— За такое счастье нам придется заплатить слишком высокую цену. — Он испытующе посмотрел на нее.
— Я готова. — Она глянула ему прямо в глаза и, взяв его руку, провела ею по своей груди. — Ты для меня всё. Ты тот мужчина, о котором я мечтала. И я хочу, чтобы ты был моим первым мужчиной.
Он молчал, и ей показалось, что она победила. Но вот он мягко ее отстранил.
— Благодарю за комплимент, однако не смогу выполнить твое желание.
— Ты не хочешь заниматься со мной любовью? — Она была ошеломлена.
О, Дезирэ, желанная! — подумал он. Что бы она сказала, если б он признался ей в том, кто он и чем занимается? Это бы ее наверняка отрезвило.
Какой бы красивой и соблазнительной ни была Дезирэ Фонтэн, она француженка. А он должен быть верен Испании и тем, кто от него зависит. Он не имеет права забывать об этом.
— Я еще никогда так не желал женщину, — хриплым голосом признался он. — Я даже не подозревал, что желание может быть таким сильным. На нас словно обрушились небеса. Но я ничего не могу тебе предложить.
— А я ни о чем и не прошу.
Сердце Дезирэ упало. Он отвергает ее любовь!
— Все равно. Я не могу принять от тебя такой подарок.
Рафаэль устало провел рукой по волосам. Честь превыше всего. Пока ей не станет известна правда о нем, он не может и не станет заниматься с ней любовью.
— Поверь мне, я бы хотел, чтобы все было иначе. Но, как честный человек, я не могу запятнать твою репутацию.
— Ты только и можешь думать что о чести? — Горькое разочарование овладело Дезирэ.
— Благодари Господа, что я о ней не забываю! — Отвернувшись, он схватил свою рубашку.
Такого унижения она еще никогда не испытывала. Она вскочила и стала оправлять платье, хотя пальцы ее не слушались.
— Позволь я помогу. — Он подошел к ней, уже полностью одетый.
Она стояла не двигаясь, пока он застегивал пуговицы. Ей очень хотелось обнять его, но она понимала, что, даже если она втопчет в грязь свою гордость, это не поможет. Он слишком упрям, чтобы изменить свое решение, а она не вынесет, если он снова ее отвергнет.
— Спасибо.
— Не стоит, — сказал он с еле заметной иронией и отвернулся.
Они молча собрали остатки еды. Неожиданно тишину прорезал звук ружейного выстрела.
— Что за черт… — Дезирэ схватила за уздцы свою лошадку.
— Охотники.
— Но стреляли где-то совсем рядом.
— Значит, надо отсюда уезжать. Мы и так слишком задержались, — сказал Рафаэль и помог ей сесть в седло.
Когда они немного отъехали, Дезирэ вдруг осенила другая мысль, и, забыв о своем решении игнорировать Рафаэля, она спросила:
— Этот выстрел… это не могут быть партизаны?
— Нет, они никогда не подходят так близко к городу.
— Слава богу. Значит, мне не грозит никакая опасность. — Она подчеркнула слово “никакая”, саркастически улыбнувшись.
Рафаэль понял намек и сердито нахмурился.
— Если вы желаете, чтобы я извинился за то, что произошло, извольте: — Прошу извинить меня и предлагаю больше к этому не возвращаться.
