Слуга вышел, и в ванную тут же вбежала Тереза, держа в руках корзину с кусками душистого мыла, кремами и духами. На ее согнутой руке висел халат. Сочувственно взглянув на Франческу, горничная перевела взор на Кордера и поджала губы.
– Мадам замерзнет, – предупредила она.
– Я позабочусь о том, чтобы этого не произошло, – сказал Кордер, забирая у нее корзину и халат. – Мадам доставляет удовольствие доводить меня до безумства…
– А месье нравится так же обходиться со мной, – перебила его Франческа.
– Тем не менее я позабочусь о том, чтобы с ней ничего не случилось, – пообещал Кордер. – А теперь ты можешь идти. Если понадобишься, мы тебя позовем.
Тереза посмотрела на Франческу.
– Ступай! – кивнув, сказала та.
Горничная вышла.
– Каждый домашний работник знает, что произошло, – промолвил Джеймс. – Через пять минут об этом станет известно всей Венеции.
– Ты огорчаешь меня, – сказала Франческа.
– То же самое я могу сказать о тебе, – заметил Кордер.
– Я не люблю, когда меня огорчают.
– А кто любит?
– Последние пять лет моей жизни я потратила на то, чтобы оградить себя от подобных проблем, – сказала она.
Осмотрев флаконы, бутылочки и куски мыла в корзине, Джеймс вынул один флакон, а затем поставил корзину на стол поближе к ванне. Открыв флакон, он понюхал его содержимое и капнул несколько капель в воду.
– Я начинаю понимать, – произнес Кордер.
– Ты мужчина, а значит, не в состоянии понять! – отрезала Франческа. – Мужчины властвуют. Мужчины все контролируют. Они составляют законы и все официальные, а также неофициальные правила. Они…
– Твой муж разбил тебе сердце, – перебил ее Джеймс.
Что ей делать? Снова и снова лгать? Притворяться? Без конца притворяться? С любым другим мужчиной это не составляло труда, только не с Джеймсом.
– Да, – кивнула она. Ее плечи вздрогнули. Она устала, так устала…
– Иди сюда, – позвал Джеймс.
Конечно, она подошла к нему. Этого ей и хотелось: быть рядом с ним, ощутить его прикосновения, застыть в его объятиях.
Но Джеймс не стал обнимать Франческу. Вместо этого он повернул ее к себе спиной и принялся расстегивать крючки на ее платье.
– В нем ты похожа на богиню Изиду, – промолвил он. – После того, как та свалилась в Нил.
Несмотря на усталость, на все переживания, Франческа улыбнулась.
– А она упала в Нил? – спросила Франческа.
– Или ее столкнули… Кто знает?.. – Джеймс развязал пояс, и лиф платья упал вниз. Будь платье сухим, оно легко соскользнуло бы на пол. Но сейчас она была насквозь мокрой. Кордер завозился с неподдающимися завязками ее нижних юбок.
– Черт побери! – с досадой бросил Джеймс. – К тому времени, когда я справлюсь со всеми узелками и бантиками, ты подхватишь воспаление легких. А вода в ванне остынет. Так что, пожалуй, я их разрежу. Судя по всему, тебе по карману купить новые наряды. Ведь ты не кто иная, как великая вавилонская блудница, которая к тому же богата, как Клеопатра.
Наконец Франческа почувствовала, что завязки ослабли.
Джеймс быстро снял с нее нижнюю юбку, сорочку и корсет. Франческа осталась в мокрых чулках, подвязках и напитанных водой туфельках.
Кордер осматривал ее с головы до ног и с ног до головы. В его правой руке был зажат перочинный нож.
– Я сейчас упаду в обморок, – сказал он.
– Не говори глупостей! – бросила Франческа. – Не сомневаюсь, что ты видел множество обнаженных женщин.
Опустившись на колени, Джеймс сунул нож между ее ногой и подвязкой и разрезал ее. Спустив вниз чулок, он снял с нее туфлю, а затем и чулок. И поцеловал в колено.
Ноги Франчески задрожали. Она опустила руку ему на плечо, чтобы не упасть. Джеймс разрезал вторую подвязку и повторил все свои действия.
– О чем я только не думаю в этот момент, – сказал он, поглаживая ее бедро. – Но вода в ванне все холоднее, от тебя пахнет каналом. И от меня тоже.
Джеймс встал, отложил нож и принялся за свой мокрый сюртук. Одежда, как и полагается, сидела на нем как вторая кожа.
