черт возьми, вестибюль?!..
В панике он повернул обратно. Под ногами вновь зашуршал ковер, но общая картина не изменилась. Александр машинально перечитывал надписи, сделанные карандашом под трехзначными номерами: Люмперго Авраам Имбрекович, космозоология; Дарьяно Порциус, лебертоман и символист... Как видно, в гостинице имелись свои шутники. Дистанция до лестницы оказалась длиннее, чем он рассчитывал. Почему- то стало вдруг ясно, что он пьян, и только этой особенностью своего состояния можно объяснить все происходящее. Оставалось только вспомнить, где же и когда он успел отравить себя алкоголем.
Ощутив толчок в грудь, Александр покачнулся. Мягким рассыпчатым снегом с потолка посыпалась известка. Ветвистые змейки трещин поползли по стенам, вертко пробираясь меж бесчисленных шедевров местного художничества. Тяжело дыша, Александр перешел на шаг и, не сознавая того, что делает, громко постучал в ближайшую дверь. Сверху уже падали куски штукатурки. Надпись на этой двери была столь же забавной, сколь и непонятной: 'Приакарт Ри По, бухгалтерия-геодезия всеобщей космогонии'. Постучав еще раз и не дождавшись отклика, он переступил порог.
Здесь было гораздо спокойнее. Он сразу это ощутил. Слева возвышался гардероб шипастой конструкции, справа располагалось царство запахов - то бишь ванная, совмещенная с туалетом. Номер оказался довольно большим. Помимо кухни здесь имелась бильярдная, а в чуланчике, куда он нечаянно сунулся, красовалась целая галерея растущих в горшках фикусов. Миновав прихожую, Александр раздвинул пыльные кулисы и проник в одну из спален. Так во всяком случае ему отчего-то подумалось. Но это была не спальня и даже не гостиная. Совершенно непонятно что. Бамбуковые стены, пол, напоминающий земляной и абсолютно никакой мебели. Присутствие в странной комнате жильца одновременно и смутило, и успокоило его. Смуглокожий, очень напоминающий индуса брюнет сидел на соломенном половичке и, полузакрыв глаза, что-то складно бормотал под нос. Может быть, пел, а может, молился.
- Извините за вторжение, но тут и коридоре какая-то свистопляска. И потом, я хотел поинтересоваться этажом. Звучит, разумеется, глупо, но вышло так, что я...
Глаза индуса приоткрылись, и Александр смолк. Незнакомец даже не взглянул в его сторону. Только дрогнули тонкие брови, и скрипучий голос прорезал тишину.
- Приакарт, это опять к тебе!
И тут же комната подернулась дымкой, видоизменившись и в пару секунд украсившись полированной мебелью. Индус, циновка и голые неухоженные стены исчезли. Эта новое помещение скорее напоминало шикарно обустроенный офис. Ценных пород дерево, нигде ни грамма пластика. За огромным дубовым столом, усталый, с воспаленными от недосыпа глазами, восседал совсем еще молодой человек - не мужчина даже, а скорее - юноша. И очевидно собственная молодость в значительной степени тяготила его, - ничем иным нельзя было объяснить чудовищной формы очки, криво сидящие на его юном носе. Кстати, жуткие эти очки, как все находящееся в комнате, были тоже из дерева. Впору было улыбнуться, но Александр почувствовал озноб. И неожиданно подумалось, что возможно, глаза у хозяина кабинета выглядят столь устало отнюдь не по причине самоотверженного труда, причиной тому - все те же нелепые, в десять, а может, и пятнадцать диоптрий очки.
- Вы ко мне? - юноша оторвался от бумаг и с недоумением взглянул на гостя. Сняв очки, рассеянно принялся грызть деревянную дужку. Было видно, что он тщетно старается припомнить, какое такое дело могло связывать его с неожиданным посетителем. Измученные глаза от напряжения выцедили по слезинке, и, смутившись, юноша визгливо закричал:
- Зинка, иуда! Кого ты впустил?
- Я это... Я уже тут!..
И тотчас в самое ухо Александру Евгеньевичу кто-то с немыслимой силой гаркнул:
- По какому, сударь, собственно, праву! Я, собственно, вас спрашиваю!..
От свирепого этого взрыка следователь, как ошпаренный, подпрыгнул и обернулся. Перед ним стоял все тот же Громбальд, но теперь абсолютно нормального роста. Сменилось и выражение лица служащего. На Александра взирали с яростным прищуром.
- Я же предупреждал вас!..
- И впредь, Зинка, настоятельно прошу! Бдительность - и еще раз бдительность! - юноша за столом напялил чудовищные очки на глаза и снова уткнулся в бумаги.
- Сей момент, господин Приакарт! - пальцы Зиновия стальным обручем сомкнулись на плече Александра.
- Мне необходимо встретиться с Чолханом! - в отчаянии пролепетал Александр.
- Вы сошли с ума! - Зиновий с силой потянул его из комнаты. - Быстрее уносите ноги!
- Что вы себе позволяете? - Александр попытался вырваться, но хватка служащего оказалась железной. С изумлением он ощутил. Что ему самым грубейшим образом выкручивают кисть. Они уже двигались по коридору. Стены и потолок рывками перемещался перед глазами.
- Ведь я предупреждал вас! Самым деликатным образом!.. Теперь пеняйте на себя.
Впереди распахнулась массивная дверь, и громовой бас коротко приказал.
- Сюда этого проныру!..
Александра швырнули на каменное ложе, в лицо ударил пронзительный свет.
- Отвечайте быстро, не задумываясь!
Голос напоминал урчание льва, болезненно отзываясь в голове. Из-за ослепительных прожекторов Александр потерял способность ориентироваться, но ему показалось, что помещение напоминает концертный зал.
- Послушайте! Я сотрудник милиции и сюда пришел по делу...
Некто невидимый стиснул виски следователя, и он замолчал. Ледяная ладонь коснулась затылка, и тут же мысли смешались в багровый ком страха, покатились под гору в черный омут оврага. Его низринули в пустоту, превратили в ничто. Телесная оболочка перебирала ногами, пальцы бессмысленно шевелились. Подобно двухмесячному ребенку он пускал пузыри и гыгыкал. Разум отсутствовал. Его изъяли для исследования, как изымают порцию крови для анализа. Кто-то копался пинцетом в его извилинах, ворошился в мыслях, как ворошится медведь в раскуроченном улье. И когда сознание снова вернулось, Александр почти закричал от радости. Возврат из пучин небытия он воспринял как новое рождение. Жизнь продолжалась обновленная и оцененная вдвойне. Впрочем, времени на осмысление и передышку ему не собирались отводить. Грубым рывком Александра подняли с ложа.
- Хватит с него. Выбрось и подальше...
- Нус и данойя! - откликнулся голос Громбальда. - Неужели все так плохо?
- Типичное дискурсивно-рассудочное существо. Преобладание программы и прочей сопутствующей дребедени.
- Как с уровнем фрустрации?
- Тащи и не болтай!
И снова Александра Евгеньевича волочили по коридору. В ушах не смолкал злобный шепот Зиновия.
- Теперь как пить дать всем попадет. Вы же вмешались в МЫСЛЕОБМЕН! Понимаете?!.. А ведь я к вам со всей душой отнеся. И предупредил тысячу раз, и картинки впустил посмотреть.
Коридор беспощадно сужался. Пахло чем-то кислым, багровый ворс ковра под ногами явственно шевелился.
- Отпустите меня, - прохрипел следователь.
- Нет уж. Один раз я сплоховал, теперь каюсь... Да не трепещите вы! Гусар, который не убит в тридцать лет, - не гусар, а дрянь. Слова какого-то маршала... Кстати, вам есть тридцать?
- Я... Я не понимаю вас.
- Очень жаль. Всегда сочувствовал непонятливым, - Громбальд остановился. - Вот мы и пришли. Он отворил крохотную дверь, и на Александра пахнуло уличным перегаром. Как минус пересиливает плюс, так и смешение благоухания со смрадом не дает ничего кроме вони. Зыбкие ароматы тополей и парфюмерного магазина потонули в мощной волне машинных выхлопов. Задыхаясь, он разглядел далекую автостоянку, разгуливающих по тротуару людей. Это не было ни окном, ни балконом, Просто-напросто дверь открылась на уровне седьмого этажа. Непроизвольно он уцепился за косяк.
- Ну же, Александр Евгеньевич, не будьте трусом!
