Режиссера идея вдохновила.
— А что! И позовем! Крысы будут играть тигров, тигры — крыс. Это покажет, что в Вершине… ммм… Нет, не надо крыс. Боюсь я их. И вообще, они какие-то серые. — Режиссер испуганно оглянулся — не подслушивает ли его кто-нибудь чужой. — Так, давайте вернемся к делу. Ваш персонаж — зверь простой, из народа. Работает он… ну, скажем, разносчиком заразы.
— Чего? — опешил Евгений.
— Вы разве не знаете, что крысы — разносчики заразы?
Евгений представил, как звонит в дверь клиентам, держа в крыле плоскую картонную коробку, и говорит: «Заразу заказывали?»
— А разве разносчик заразы — это профессия?
Режиссер кинул недоуменный взгляд на помощницу.
— Это не профессия, — сообщила она.
— Ладно, пускай работает кем-нибудь другим. Ну, какая работа подходит крысе?
— Наемный убийца, — подал голос Лев.
— А ты что здесь делаешь?! — разбушевался режиссер. — А ну марш за кулисы и репетируй! — Он повернулся к Евгению. — Ладно, не важно, кем работает ваш персонаж. Важно, что он зверь простой, из народа. В общем, вы выходите на сцену и произносите следующее: «Сынок, ты добился в жизни многого! Ты доказал, что мы такие же, как они! Ты победил злых Башенек! Так будь же счастлив со своей молодой женой!» Вот и все. Видите, как просто? Роль маленькая, но звездная. И зрители сбегутся, чтобы только на вас посмотреть. А зрители — это как раз то, что нам нужно. Ну что, репетнём?
«Караул… — мысленно простонал Евгений. — О, Барба… Берта, я иду на это ради тебя!»
Дом на Окраине встретил Берту и Константина выломанными из забора досками, растоптанным огородом, выбитыми стеклами и крупной надписью на стене: «Башеньки, убирайтесь!»
— Что это значит? — прошептала шокированная Берта.
Но Константин не ответил, так как был поражен не меньше подруги.
В гостиной их встретила зареванная Ирина Башенька.
— Здравствуйте. Хорошо, что пришли.
— Мы вот… сегодня покидаем Вершину и хотели попрощаться, — объяснила Берта.
— Очень кстати. Мы тоже покидаем Вершину.
— Но почему?!
— Вы же видели… — Ирина кивнула в сторону разбитого окна.
— Крысы постарались? — спросила Берта.
— Нет. Соседи. И это далеко не все. На улицу вообще стало невозможно выйти. Вчера у меня за спиной шушукались, а сегодня проклинают в глаза.
— Как же они могут! Ведь это вы жертвы, а не крысы!
— Горожанам так думать неудобно. Они боятся крыс, поэтому предпочитают их жалеть и поддерживать.
— Они думают, что если предадут нас, то их самих крысы не тронут. Идиоты, — с горечью добавил вошедший в гостиную Теодор Башенька. В лапах он держал большой рюкзак.
— Но почему вы не боретесь? Почему не пытаетесь объяснить? — не успокаивалась Берта. — Пойдите к мэру, поговорите с ним!
В ответ Теодор Башенька мрачно усмехнулся.
— Мы ходили к мэру. Он нас не принял. А его заместитель прозрачно намекнул, что нам лучше убраться из города. А мы и без их советов здесь больше ни дня не останемся!
— Ну и правильно! — одобрил Константин. — Незачем вам жить в этой дебильной Вершине! Переезжайте к нам, в Градбург!
— Спасибо за приглашение. Но мы так думаем, хватит с нас звериного общества. Не доверяем мы ему теперь… Так что в горы подадимся, сами пока поживем, без соседей, — последнее слово Теодор произнес с нескрываемым отвращением.
— Не надо так, Теодор, — Ирина осуждающе посмотрела на брата. — Соседей можно понять, они напуганы. К тому же они глядят со стороны и видят, что у нас своя правда, а у крыс — своя.
Это заявление ужасно разозлило Теодора.
— Это ты сама так решила или соседи тебе внушили?
— Ну… Да, это их слова.
— Правда есть только одна! А то, что она у каждого своя, говорит тот, кто не желает вникать в ситуацию, хочет выглядеть чище, выше и мудрее: ах, смотрите, какой я тут, над схваткой, весь из себя справедливый и миролюбивый! А по сути — становится на сторону гадов!
— Но как же ваш дом? — спросила расстроенная лисичка.
— А что дом? Крысам достанется, вместе с погребом и всеми запасами. Пускай подавятся!
— Ну и дела… — покачал головой Константин.
С громким топотом поднялись из погреба остальные члены семейства Башенек. У всех — по рюкзаку, даже у маленького Аркадия.
Константин и Берта вызвались проводить Башенек в горы, и те с радостью согласились.
Когда они добрались до древнего дуба, Папа Башенька сказал:
— Все, друзья, дальше мы сами.
Все принялись суетливо прощаться, самки расплакались, а Аркадий, скинув рюкзачок, прыгал вокруг Константина. Тигренку происходящее казалось забавным приключением, и кот его всячески в этом мнении поддерживал.
Когда Башеньки исчезли из виду, Берта задумчиво произнесла:
— Так странно… С одной стороны, хорошо, что они уходят, ведь Вершина катится в пропасть. А с другой — они же не по своей воле, их вынудили, лишили веры в добрососедство. Вот и не знаю, радоваться или огорчаться.
— Я тоже не знаю, — ответил Константин. — Но знаю, что бы сказал на это Улисс.
— Ты смотри-ка! И что же?
— Ну, во-первых, разумеется, весь свой классический набор про судьбу, который тебе прекрасно известен, так что я его опущу. А во-вторых, он бы сказал, что радоваться или огорчаться — будет понятно только спустя время. О как!
— Да… — с чувством согласилась Берта. — Улисс умен.
— Что значит — Улисс умен? — возмутился Константин. — Это же я догадался, что он бы так сказал!
— Ну-у-у… Ты просто хорошо его знаешь, потому и догадался.
Кот упер лапы в бока и исподлобья поглядел на подругу.
— Твое счастье, Берта, что сейчас март и я в тебя влюблен, а то бы я тебе показал, кто здесь умен и кто кого хорошо знает!
Но лисичка в ответ только рассмеялась, взяла Константина под локоть, и они направились обратно в Вершину…
Глава двадцать четвертая
Величайший из пингвинов
Сыщик Проспер медленно вел смычком по струнам скрипки, глаза его были закрыты. Издаваемые звуки могли бы обратить в паническое бегство целое войско меломанов, но Проспера это не волновало. Обычно он брал в лапы скрипку, когда должен был что-то серьезно обдумать, а не для того, чтобы усладить чей-то слух.
Его помощница Антуанетта в музыкально-мыслительном процессе не участвовала, ее альт покоился в футляре на журнальном столике, а сама лисица нервно листала последний номер «Утренней правды».
