благоговейным страхом в голосе промолвила она. — Пожалуйста, сэр, проинформируйте Бирка Ходжа об этой тревожной ситуации. Он сразу же примет меры.
— Эта проблема свойственна всем областям жизнедеятельности наших видов, — заметил мужчина без тени юмора. Он шагнул в сторону от Тори с рассеянным выражением лица, предполагавшим поглощенность невысказанными тревогами. — Подобная ненадежность является одним из величайших препятствий на пути прогресса соли. — Бросив на Тори острый взгляд, он снова обернулся к дому. — Показательно, что человек, столь мало подверженный сомнениям в самом себе, как Бирк Ходж, обнаруживает такие явные признаки врожденного порока соли.
— Мне очень жаль. Могу я что-нибудь сделать, чтобы исправить положение?
Вместо ответа на ядовитый выпад Тори, незнакомец внезапно опустился на колени у края дорожки, выложенной белыми овальными камешками, и осторожно провел рукой по бархатной кучке сине-зеленого стромвийского мха.
— Вот то богатство, в котором действительно нуждается Бирк: плодородная земля. Несмотря ни на что, ему удалось создать нечто по-настоящему ценное. — Мужчина воздел к небу руку с причудливо изогнутыми пальцами, как будто совершая древний ритуал жертвоприношения. Скрытая сила этого жеста преобразила его, сорвав маску нелепой напыщенности.
— Цветы увядают, но красота остается… — процитировала Тори, очарованная красотой Стромви, словно глядя на нее переливающимися глазами незнакомца.
Мужчина посмотрел на Тори и медленно опустил руку.
— Чтобы преследовать память мироздания, — закончил он цитату фрагмента, древнего стихотворения калонги, потом скорчил гримасу и пробормотал себе под нос: — Чума на твою проклятую доверчивость, старина. — Незнакомец быстро поднялся и окинул Тори обеспокоенным взглядом.
— Вы знаете позицию калонги? — почти с надеждой спросила Тори, так как она в течение многих спанов не встречала никого, кто знал это стихотворение. Тори не осознавала, насколько она истосковалась по людям, способным понимать красоту слов, которых она не слыхала со времени детских уроков.
Мужчина явно занервничал, и Тори ожидала, что он вот-вот убежит в сад. Она едва дышала, чувствуя, что столкнулась с чем-то драгоценным, и боясь его потерять. Когда незнакомец заговорил прежним педантичным голосом, Тори ощутила горечь.
— Я не удивлен неспособностью Бирка продвинуться за пределы материалистической философии, но стромви меня разочаровывают. Несмотря на чрезмерную тенденцию к независимости, они почти приблизились к 4-му уровню. Но они подвергли опасности гармонию их мира, позволив Бирку излишества в архитектуре и гибридизации. — Незнакомец махнул рукой в сторону полей с кустами роз. — Бирку следовало бы использовать тщательно отобранные культуры соли вместо того, чтобы в своем стремлении к экспансии уничтожать природную среду Стромви.
Интерес Тори к незнакомцу сменился негодованием.
— Вам бы попросить кого-нибудь из работников сводить вас туда, где растет пангуулунг. Тогда бы вы разуверились в благотворности природной среды Стромви.
— Пангуулунг, — пробормотал незнакомец, как будто это слово лежало давно забытым в каком-то затянутом паутиной уголке его ума. — Хищная лилия, которая поглощает объедки, оставленные змеями осанг.
— Пангуулунг вполне способен поглотить живую плоть, если вы не станете возражать. Формы жизни Стромви обладают весьма широкими вкусами в области пищи.
Незнакомец обхватил себя руками, как будто ему стало холодно.
— Вы, очевидно, мисс Дарси, — со вздохом сказал он. — Калем предупреждал меня о вашем странном чувстве юмора.
— Вы друг Калема? — спросила Тори.
— Мы знакомы.
— У вас двоих, должно быть, очень много общего. — Тори была разочарована столь прозаическим объяснением присутствия незнакомца. Ей было неприятно низводить его до уровня Калема.
— В действительности у нас с Калемом Ходжем очень мало общего, — впервые улыбнувшись, возразил мужчина, — за исключением того, что вы, очевидно, отнесли нас обоих к разряду крайне неприятных личностей. — И он продолжил с суховатым юмором, контрастирующим с его прежней напыщенной серьезностью: — Это определение звучит лучше, чем «презренный негодяй», но, думаю, оно вряд ли более лестно. Вежливая неприязнь куда более унизительна, чем горячая ненависть или глубокое отвращение.
— Вы умнее Калема, — признала Тори, удивленная быстрой сменой поведения собеседника. — Первый месяц после нашего знакомства он не сомневался, что я считаю его неотразимым, и так и не простил мне, что я указала ему на его ошибку. — Тори поведала об абсурдной теории Калема с обезоруживающей откровенностью, опасаясь метких определений ее реакции. Странный друг Калема вызывал скорее смущение, чем неприязнь.
Тори не понимала, почему неизвестный соли смущал ее, но обрадовалась, услышав шаги Бирка, такие же твердые и решительные, как и он сам. Бирк был крупным мужчиной — менее мускулистым, чем в молодые годы, но все еще крепким и сильным. Он коснулся плеча Тори, и девушка заметила, что незнакомец слегка нахмурился.
Рука Бирка соскользнула с плеча Тори в сторону незнакомого соли.
— Калем сообщил мне о вашем прибытии, — заговорил Бирк. — Ваше присутствие — честь для нас, мистер Слейд. — Тори с любопытством посмотрела на Бирка — его густые белые волосы сверкали на солнце, лицо казалось молодым и полным энтузиазма. Он редко приветствовал кого-либо с такими знаками уважения и гостеприимства.
Мистер Слейд кивнул.
— Это время года приносит с собой воспоминания и признания как изменений, так и постоянства, — загадочно ответил он.
— Это одно из ваших приветствий Сессерды? — осведомился Бирк тоном невольного восхищения. — Никогда не понимал, почему человек должен копаться в чужой философии. Окажите мне любезность и постарайтесь говорить как соли, пока вы находитесь на моей земле. — Его слова прозвучали как приказ, хотя и вполне дружелюбный. — Вижу, моя бесценная Тори исполняет формальности гостеприимства от имени нерадивых Ходжей.
— Мы так толком и не представились друг другу, — с легкой усмешкой откликнулась Тори. Она заметила, что Бирк исподтишка пытается определить степень ее знакомства с этим странным соли. Возможно, дело было в ревности, но не исключено, что он стремился уберечь от неприятностей Калема и Сильвию. — Мы увязли в трясине философской болтовни, — добавила Тори.
— Простите, мисс Дарси, — пробормотал незнакомец. — Я Джейс Слейд…
Бирк прервал его, продемонстрировав в широкой улыбке белые крепкие зубы:
— У адептов Сессерды свои специфические интересы. — Комплимент прозвучал сомнительно, поэтому он добавил с раскатистым смехом: — Однажды аспирант Сессерды пытался жениться на моей дочери, еще до того, как она собрала себе мужей со всей Галактики. Я отговорил Сильвию — сказал ей, что ученые знатоки Сессерды слишком большие идеалисты, чтобы достичь чего-либо значительного.
Тори вспомнила истерические сцены, сопровождавшие ее прибытие на Стромви несколько спанов тому назад, и хорошо представила себе, какими способами Бирк «отговаривал» дочь.
— И вы оказались правы? — спросила она с тактичной сдержанностью.
— Да, — ответил Бирк, задумчиво глядя на Тори. — Молодой человек растворился в заслуженной безвестности. — Он осторожно закинул за ухо Тори прядь ее волос.
Если Бирк намеревался создать у гостя впечатление о якобы существующих между ними интимных отношениях, то Тори не сомневалась, что он в этом преуспел. Взгляд незнакомца смущал ее. Тори интересовало, почему Бирк ведет себя так неестественно, но она решила рассматривать его поведение как ободряющий признак своего безопасного положения.
— Мы заставляем скучать мистера Слейда, который проделал такое долгое путешествие, чтобы посетить нас, — весело закончил Бирк. — Почему вы приехали, Слейд?
— Меня пригласили. — Переливающиеся глаза закрылись, и их обладатель стал похожим на древнего
