Тори потянула ближайшую лозу, и усики легко оторвались от земли. Джейс попробовал сделать то же самое — виноград поддался без сопротивления.
— Где же выход? — спросил он.
— Думаю, недалеко. Он не может находиться более чем в трех метрах от вас, потому что я видела отсюда цветные тени того ряда роз. Я помню эти пять лилий, а они пустили глубокие корни. — В доказательство Тори потянула за ближайший стебель.
Джейс пустился в поиски, раскидывая ногами землю и раскапывая мягкие полосы пальцами рук. Чуть погодя Тори начала ему помогать. Она видела, что сомнения инквизитора усиливаются, но полагалась на свою память и знала, что вышла наружу где-то здесь. Однако поиски не увенчались успехом.
— Они перекрыли доступ, — вздохнула Тори, признавая поражение. — Должно быть, кто-то расспросил Нгину обо мне, а Нгури не пожелал, чтобы я приходила и уходила, когда захочу. — Она с вызовом встретила странный блуждающий взгляд Джейса. — Я говорю вам правду, инквизитор. Я рассталась с Нгиной здесь.
Вместо ответа, Джейс сел на покрытую мхом кочку, откуда начал свои поиски, и прижал обе ладони к земле. Он просидел молча целый микроспан, с закрытыми глазами и напряженным лицом.
— Слушайте меня, жители долины Нгенги, — зашептал Джейс голосом, в котором бились глубокие эмоции. Хотя сила убеждения не была обращена к Тори, она испытала ее в полной мере, почувствовав дрожь воздуха, превосходящую воспринимаемые соли звуки. — Вы знаете меня. Вы знаете, что я не ваш враг. — Он закончил серией ритмичных щелчков, которые могли бы исходить из горла стромви. Это была мольба о прощении.
— Они не могут вас услышать, — тихо сказала Тори, ощутив неожиданную симпатию к Джейсу. В этот момент он казался простодушно убежденным, что его вера Сессерды способна преодолеть все барьеры недоверия и страха. «Как говорил Бирк, Джейс Слейд — идеалист», — подумала Тори, слегка напуганная своим сочувствием к инквизитору. — А даже услышав, они не поверили бы вам, потому что вы соли. Они доверяли Бирку, а он предал их. — Джейс расслабил напряженные руки и внимательно посмотрел на Тори. — Стромви упрямы, как старый цепкий сорняк, — продолжала девушка, пытаясь улыбнуться, — и они либо доверяют полностью, либо не доверяют вовсе. Если они осудили всех соли, то ваши просьбы не заставят их изменить решение.
Джейс стер с пальцев смолистый мох и вытащил колючий лист из гладких темных волос. Он внимательно разглядывал стоявшую перед ним Тори. Солнечный свет придавал переливающимся глазам инквизитора металлический блеск, отчего он выглядел представителем «чужой» расы. Склонившись вперед, Джейс опустил руки на скрещенные лодыжки, где ремни сандалий из кожи луа стягивали свободно болтавшиеся штанины.
— Вы слишком проницательны, чтобы проводить жизнь, борясь с собственным прошлым, — сурово заметил он. — Война с собой — жалкая жизненная цель.
— Я не последователь Сессерды, — ответила Тори, удивленная его серьезностью, — и не нуждаюсь в советах инквизитора.
Джейс кивнул, но это выглядело скорее жестом покорности, чем согласия.
— Где же релавид? — вздохнул он, глядя в небо. — Нгина имеет хоть какое-то представление об опасности своей находки?
— Она знает, что это повлекло за собой смерть Нгои.
— Смерть Нгои — следствие его собственной вины. — Джейс заложил руки за голову. — Опасность наркотика ужасает, Тори. Когда семена начнут лопаться, наркотик отравит воздух. Реланиновое масло растворится в смоле и пропитает все формы жизни на этой планете. Сейчас «вахта смерти» охватила всех стромви. Возможно, мы уже опоздали.
Мрачное настроение Джейса обеспокоило Тори сильнее, чем его слова. Она отбросила лишенные корней виноградные лозы и села на теплую глинистую землю, глядя на своего инквизитора. Девушка коснулась материи, прикрывавшей его колено, разделяя искренний страх за мир и народ, которые были ей дороги.
— Что случится со стромви, если реланин распространится? — спросила она.
— Их ожидает или гибель, или мутация, или наркомания — именно в таком порядке, — с мрачной иронией отозвался Джейс. — Будучи потребителем реланина в течение последних пяти спанов, я могу уверенно судить о его весьма неприятных эффектах.
Шокированная, Тори отдернула руку. Джейс криво усмехнулся.
— Вы наркоман? — осведомилась она, пытаясь различить в его словах намек на странный инквизиторский юмор или намеренную провокацию. Наркомания казалась противоречащей всему, что она знала о Сессерде. Такое поведение едва ли соответствует принципу «уважай творение».
Джейс спросил с сухим, почти научным любопытством:
— Вы знаете еще соли, чьи глаза светятся днем и ночью, при внешнем источнике света и без него?
— Я никогда не старалась смотреть вам прямо в глаза, — отговорилась Тори, хотя теперь не могла оторвать взгляд от переливающейся радужной оболочки. Страшные предсказания Джейса относительно судьбы стромви испугали ее, но казались неопровержимыми. Однако его личное откровение потрясло ее до глубины души. Инквизиторы должны быть выше таких слабостей, как наркомания. Ее циничное отношение к правосудию Консорциума усилилось, а мнение о Джейсе Слейде стало еще более противоречивым. Каждый раз, когда она думала, что раскусила инквизитора, он опровергал все ее ожидания. Джейс был изменчив, как наполнявшее его вещество. — Разве реланин не является важнейшим компонентом адаптатора?
— Единственным активным компонентом.
— Но каждый, кто путешествует в пределах Консорциума, использует адаптатор и не становится наркоманом.
— Легальный адаптатор разбавлен до уровня почти неопределимой дозы реланина. Тело же среднего наркомана поглощает больше реланина за миллиспан, чем вы — за всю жизнь, хотя вы получаете дополнительную дозу, просто находясь рядом со мной. А моя привычка требует куда больше потребности среднего наркомана.
Встревоженная, Тори отшатнулась от него:
— Вы имеете в виду, что так же опасны для стромви, как релавид?
— Нет, — печально улыбнулся Джейс. — Неадаптированный реланин улетучивается быстрее, чем усвоенный, а масла в релавиде перемещаются в последнюю категорию, если семена гибнут.
— Почему же я не видела, чтобы вы делали инъекцию? — спросила Тори, все еще не в силах поверить инквизитору.
Джейс постучал по груди в области сердца. Кремовая рубашка прилипла к его смуглой коже.
— Калонги снабдили меня имплантантом, который позволяет поддерживать уровень реланина без внешних пополнений почти в течение спана при нормальном уровне изменений окружающей среды. — Он вздохнул, словно осмелившись на долго избегаемое решение. — Можете мне поверить, мисс Дарси. Я не пытаюсь спровоцировать реакцию в целях следствия. Я в самом деле потребитель реланина и жив до сих пор только потому, что имею сочувствующих друзей-калонги и средства, позволяющие удовлетворять мою весьма дорогостоящую привычку.
«Как же я объясняла особенности его глаз? — думала Тори. — Следствием косметической обработки с целью сделать инквизитора-соли внушающим больший страх? С другой стороны, существует ли лучший способ для соли стать адептом Сессерды третьего уровня, чем усвоить обычаи мастеров Сессерды?»
— Инквизитор-соли, — задумчиво пробормотала Тори, — который уже наполовину калонги.
Джейс пожал плечами, словно слишком часто слышал подобное описание, чтобы опровергать его.
— Реа абсолютно правы насчет способности реланина обострять чувства и усиливать крепость тела, но они поступают как безумные, домогаясь даров, требующих подобной цены.
— Однако вы, очевидно, сделали такой выбор.
— Не по своей воле.
Тори с изумлением изучала светящиеся признаки действия реланина.
— Как же вы стали наркоманом? — спросила она.
