всего лишь временным обманом, необходимым для спасения чести Реа. Ничто не обязывало ее даже намекнуть Роаке на свои намерения. Предатель-реа должен быть уничтоженным — это важнее всего.
Но соли утверждал, что предатель-реа уже мертв. «Нет!» — решил Роаке. Соли солгал или ошибался, обманутый каким-то трюком изменника. Предатель-реа не мог умереть так легко. Несмотря на прошедшие спаны, он оставался эссенджи, и только другой эссенджи мог убить его. Вождь клана поклялась, что эта привилегия достанется Аресу и что казнь свершится на ее глазах. Арес не стал бы сидеть за столом с отпрысками Ходжа с иной целью, помимо выманивания изменника из укрытия. Предатель-реа все еще жив — если только вождь клана не обманула его снова…
Роаке тряхнул головой, злясь на себя и на вопросы, которые настырный соли добавил к его и без того неудобной ноше. Соли был занудой, способным обращать свою наркоманию себе на пользу, но избавляться от него было бы ошибкой. Несомненно, он являлся каким-то мелким чиновником Консорциума. Когда Клавдий захватил его, он носил рубашку со знаками калонги, и, очевидно, это он перелетел на судне с такими же знаками на ферму Ходжа.
Даже если вождь клана сочла бы убийство чиновника Консорциума не опасным делом, Роаке не мог позволить акт, который, безусловно, положил бы конец всякой терпимости Консорциума в отношении Реа. Роаке упорно заверял себя, что уважение к власти Консорциума не означает трусости. Такое уважение подразумевает только здравый смысл, ибо Консорциум огромен, а реа очень мало.
Роаке не сожалел, что освободил соли после первоначального пленения, несмотря на последующий гнев вождя клана. Он не сожалел, что соли выжил во время атаки даар'ва на судно-дом. Хотя тогда Реа могли бы избежать обвинений в смерти мелкого чиновника в тюрьме беркали. Роаке продолжал верить, что соли слишком незначителен, чтобы представлять опасность сам по себе. Соли стал бы куда опаснее, если бы погиб от руки реа, ибо инквизиторы Консорциума обладают сверхъестественным опытом в расследовании подобных преступлений. Реа не нуждались в излишнем внимании калонги — они и так постоянно рисковали.
Нет, смерть этого соли еще не подоспела, что бы ни заявляли Арес и вождь клана. Соли, как минимум, снабдил Роаке дополнительным средством страховки касательно восстановления его ранга и чести. Соли в самом деле мог найти релавид. Он уже продемонстрировал свою находчивость — причем невероятно быстро — отловив наложницу предателя-реа, которая может знать о его местопребывании. Если предатель прячется среди стромви, доверчивый соли может передать эту информацию Роаке. Заполучив же в свое распоряжение предателя-реа, релавид, даар'ва и крее'ва, Роаке сумеет восстановить свою честь даже без помощи вождя клана.
Распаковав содержимое трех меньших ящиков, Роаке обнаружил только разные инструменты реа, делавшие даар'ва более ценной и впечатляющей для легковерных беркали. Потом Роаке открыл последний ящик, содержащий второй ключевой элемент даар'ва, — трекинговый модуль, который Арес, несмотря на свою опрометчивость, разумно отделил от остальной системы. Распад воздуха, уничтоживший беркали, требовал только основного модуля даар'ва. Применение оружия целиком было способно вызвать эффекты, которыми мог легко воспользоваться обладатель крее'ва.
Трекинговый элемент отслеживал эффекты даар'ва на отдаленных молекулярных решетках в определенном секторе пространства. Решетки откликались серией виртуальных отражений, что позволяло даар'ва определить местонахождение своей сестры по возвращению сканирующих тонов. В случае активности крее'ва трекинг становился обоюдным.
Роаке не возражал объявить о себе предателю-реа. Пускай вождь клана обманывает Ареса; пускай Арес обманывает Ходжей. Роаке намеревался исполнить свою клятву Реа и не желал играть пассивную роль. Он честно предупредил брата, пролетев на украденном судне над садами и домом Ходжей.
Роаке запрограммировал даар'ва на окружающую среду Стромви. Соединив систему трекинга с основным элементом, он привел устройство в действие. Волны звукового шока прокатились над Стромви. На компактном экране даар'ва появились первые результаты, демонстрируя, как благодаря внешнему вторжению жар восприимчивых электронных приборов сменяется холодом. Идентификационные признаки дезактивированных фотонных устройств были менее ощутимыми. Первое сканирование также зарегистрировало местонахождение теплокровных форм жизни, но искажение информации из-за пребывания этих форм под землей делало ее в данный момент бесполезной для Роаке.
Но вот Роаке напряг внимание. Каждый из трех субмодулей производил триангуляцию цели, распознавая ее с трех разных направлений. Четвертый субмодуль остался безмолвным, не выдавая информацию о точном времени, необходимом для соотношения переменных величин трех первых позиций.
— Даже ты отказываешься признавать мои права военного вождя Реа, — проворчал Роаке прибору. Он не нуждался в четвертом измерении для установления местонахождения стационарной цели, но отсутствие сигнала обеспокоило его. Если первое использование даар'ва, предшествовавшее неожиданному нападению Ареса, только укрепило выводы Роаке, то последние результаты усилили его неуверенность.
Роаке окинул взглядом результаты наблюдения и нахмурился еще сильнее. Крее'ва все еще находилась под землей, но существенно изменила местоположение. Теперь она уже не скрывалась под домом Ходжей.
— Кто-то узнал о крее'ва и воспользовался действием даар'ва, чтобы найти ее, — пробормотал Роаке. — Не вождь клана и не Арес, вообще не реа, у которых не было возможности вернуть ее с тех пор, как даар'ва передали беркали. Предатель-реа все еще жив. — Придя к этому мрачному выводу, Роаке начал быстрыми и точными движениями упаковывать даар'ва. — Вот чего стоят утверждения назойливого соли, — добавил он с презрением, однако сделав при этом жест защиты реа от смертельного проклятия павшего врага.
Тори услышала и почувствовала звуковой шок, не осмеливаясь вздохнуть, пока тот не прекратился. Эхо звенело у нее в ушах, и она тряхнула головой, чтобы избавиться от жуткого ощущения. Несколько минут она обдумывала возможности ожидавших ее новых катастроф.
Но постепенно Тори осознала, что Стромви, словно по общему согласию, вернулась к нормальной жизни. Обычное щелканье распространялось по полям, рассказывая о состоянии тех или иных посадок, весело сплетничая о любовных делах молодежи. Однако возвращение прозаичной рутины, вместо того чтобы ободрить Тори, лишь укрепило ощущение нереальности, установившейся на планете.
— Сейчас я обрадовалась бы даже дяде Перу, — пробормотала она. Как будто в ответ на ее слова черно-золотой челнок пронесся по небу, замедлил скорость над посадочной площадкой Ходжей и скрылся из виду за изгородями. — Знаки Сессерды, — прошептала Тори, едва веря своим глазам. Черно-золотой корабль был куда больше суденышка, которым, по словам Джейса, являлся его исчезнувший транспорт. Значит, еще один адепт Сессерды, еще один инквизитор прибыл на Стромви.
Волна ужаса вытеснила разумные реакции радости и облегчения, но Тори постаралась справиться с нахлынувшими эмоциями.
— Мне все равно, кто ты, — обратилась она к невидимому пришельцу, — коль скоро ты в состоянии дать мне средство покинуть эту планету. — Поднявшись на ноги, Тори отодрала от юбки прилипший стручок и направилась к дому.
Она говорила себе, что действует с той же опрометчивостью, которая вовлекла ее в истории сначала с Арнодом Конати, потом с Бирком и нынешним хаосом, но при этом даже не замедлила шаг. Опрометчивость не убила ее до сих пор, а прабабушка Мирель никогда не избегала риска. Пусть вся отведенная Тори доля осмотрительности достанется маме и Лиле, если безопасный образ жизни означает присутствие рядом таких людей, как дядя Пер.
Оми позволил автоматическому трапу челнока мягко опустить его на землю, пока его многочисленные чувства исследовали мелкие детали планеты. Обычное щелканье полевых работников не подтверждало известие о «вахте смерти». Он начал искать другие несоответствия.
Сравнивая свои ощущения с изученной им информацией прили, Оми пришел к выводу, что со времени поступления последних данных на планету был привнесен чуждый элемент. Возможно, это было влияние соли, а может, какие-то менее явные изменения. Новая информация требовала глубокого анализа. Оми посвятил один из сегментов мозга срочной задаче сопоставления данных с имевшимися у него
