конца за ятаган браться. Только и умеют, что обирать купцов и лавочников, а при любой мало-мальски серьезной стычке бегут так, что страус позавидует.
-- Увы, мой принц, все это так, и Касим ар Хызр ничуть не преувеличивает. -- вздохнул Крокодил султана, деликатно сообщив Байаситу имя абад-паши. -- Я рассказывал тебе об этом.
-- Вы выдвинули серьезные обвинения против сатрапа. -- медленно кивнул принц. -- Но по установленному моим отцом закону, я должен выслушать и другую сторону. Касим-паша, выдели мне должное сопровождение до дворца, я должен навестить Абдуллахима тер Рахмата.
-- Я сам сопровожу сына своего повелителя. -- поклонился командир гарнизона.
К моменту прибытия Байасита, конвоируемого пехлеванами, во дворец, там царило смятение, плавно переходящее в панику. Истинное положение дел в Топкапы сатрапу еще известно не было, и он решил, что султан Джимшал прислал одного из своих сыновей с инспекцией.
Абдуллахим-хан встретил принца перед самыми воротами, распростершись в пыли. Выглядела эдакая туша в столь униженной позе, а сатрап и впрямь весил раза в четыре больше, чем то было ему положено природой, весьма забавно. Рядом с сатрапом, тоже в пыли и в тех же позах, расположились несколько высших чиновников города.
Байасит натянул поводья, не доезжая несколько шагов до этой живописной группы, напоминающей знаменитую скульптурную группу вар-Хызра, 'Грешники, благоговеющие пред ликом Тарка', окинул чиновников тяжелым взглядом, и с мрачной усмешкой произнес:
-- Ну, вставай сатрап, поговорить надо.
Несмотря на то, что 'Летняя ласточка' была всего лишь кочем, парусное вооружение у нее было куда как серьезнее, чем на обычном корабле этого класса, а узкие и хищные обводы корпуса позволяли отнести судно Лазаря Каронья к наиболее быстроходным судам Нефритового моря даже тогда, когда трюмы его были набиты под завязку, так что нет ничего удивительного в том, что 'Летняя ласточка' подошла к Бар-Залену всего через каких-то пять часов после 'Гамиде'.
-- Чем планируете заняться по прибытии, шкипер? -- сэр Валентайн и Лазарь Каронья расположились на баке, возле бушприта. Аазурец ленивым взглядом оглядывал море, а ваделорец хрустел моченым яблоком, облокотившись на брашпиль.
-- Разгружусь, получу деньги и возьму груз куда подальше отсюда. -- пожал плечами Каронья. -- Завтра с вечерним отливом надеюсь сняться с якоря.
-- Полагаете, вам позволят? -- резидент сосредоточил свое внимание на легкой имладоноской боевой галере, вынырнувшей из-за мыса, над мачтой которой развевался вымпел патрулирующего судна.
-- А у вас есть основания полагать, что мне могут запретить покинуть порт? -- усмехнулся шкипер.
-- Да как вам сказать... -- задумчиво произнес Виризг. -- Мне кажется, боевые корабли, возвращающиеся с патрулирования, обычно входят в порт не в темпе атаки, как вон та посудина прямо по курсу.
Лазарь Каронья неторопливо дохрустел яблоком, выбросил огрызок за борт, после чего извлек из тубы на поясе зрительную трубу и навел ее на имладонца.
-- 'Сколопендра', обычно ее отправляют в дальнее патрулирование, сэр Валентайн. Ага, сигнальные флаги на вантах... -- владелец 'Летней ласточки' ненадолго замолчал. -- А вы страшный человек, барон.
-- Вы полагаете? -- вежливо поинтересовался тот. -- И что же навело вас на такую мысль?
-- А вот сообщение и навело. 'Эскадра в сто вымпелов на зюйд-зюйд-ост. Время подхода около двенадцати часов. Южные патрули уничтожены'. Кто бы это мог быть, как думаете?
-- Я не думаю, почтенный Каронья. -- сэр Валентайн облокотился на фальшборт и зевнул. -- Я знаю.
Над охраняющим вход в гавань фортом взметнулся вымпел 'Сигнал принят'.
Ругань в штабной палатке стояла такая, что у находящегося в охранении сэра Лестера вяли уши.
Удаляться от Аксара более чем на два часа хода сепахасалар Турман-паша тер Месри не решился, опасаясь повторения бунта, и готовился встретить армию тай Зёнхара на обширной, плоской как стол равнине. Узнав о таком решении командующего, Фулдазерех с воплем и руганью примчался в ставку, с твердым намерением выдрать командующему всю бороду по одному волоску. Судя по звукам, доносившимся до баронета ре Лееб, такая развязка беседы была близка, причем в выдирании бороды были готовы поучаствовать не менее половины офицеров штаба.
-- Какого нечистого, Турман-ага?!! У тай Зёнхара солдат почти вдвое больше, чем у нас!!! - Исмаль ар Фарди ревел словно бык, укушенный слепнем за причинное место. - Да он нас тут с флангов в хвост и в гриву!!!
-- У него только легкие части, Исмаль-хан!!! - верещал в ответ сепахасалар. - Я хочу дать разогнаться пехлеванам для таранного удара, чтобы смять его конницу!
-- Да так он нам ее и подставил под удар! А если он отрежет нас от города фланговым обходом?!!
-- Зажмем между городом и нами, да сотрем в пыль!
-- Если догоним, сожри меня гуль! Кто столицу будет защищать, если что? Даруге, что ли?!!
'В столице есть резерв', подумал сэр Лестер.
-- В столице есть резерв! Пять сотен пеших пехлеван!
-- А я почему этого не знаю?!! - в бешенстве проорал Исмаль-паша.
-- А потому что это военная тайна!!! - с не меньшей яростью ответил сепахасалар.
'О которой теперь знает не меньше половины войска', усмехнулся под раобом Блюм.
-- Хох, это кто же у нас отсиживается по тылам? - удивился Меджид а Тиджар. - Никак Турман- паша брешет?
-- Да нет, отчего же. - сказал аазурец. - 'Синие львы', в Топкапы сидят. Сам видел, как въезжали.
-- А что ж ты молчал? - удивился десятник.
-- Так никто не спрашивал. -- пожал плечами сэр Лестер.
В этот момент из шатра вылетел взбешенный донельзя ар Фарди, вскочил в седло и пустил коня в такой галоп, что отряженный ему в эскорт десяток гулямов едва поспевал за своим командиром.
Сэр Валентайн Виризг, барон ре Котль, был кем угодно, но только не моряком. Служба в Неявной Дружине, кроме профессии собственно разведчика, вынудила его освоить мастерство торговли, искусство полководчества, хитрости дипломатии и, даже, ремесло бандита. А вот мореходством заняться как-то не довелось, о чем оставалось только сожалеть, поминая пословицу про место падения, и подстеленную на нем солому, поскольку от участия в грядущей морской баталии ему, судя по всему, было никак не отвертеться.
Последние сутки выдались у аазурца более чем насыщенными. Начать следовало с того, что вошедшую следом за 'Сколопендрой' в бар-заленскую гавань 'Летнюю ласточку' едва не взяли на абордаж четыре галеаса разом, причем один из них, трехмачтовый вице-флагман 'Пардус', сближался скорее курсом тарана и отвернул в сторону только в последний момент. Короче говоря, всполошенные имладонские моряки лишь чудом не учинили смертоубийство.
Чуть позже, когда матерящийся Каронья разъяснил бар-заленцам всю глубину их заблуждения, попутно помянув дэвов, Губернеза, Царя Пучины и сынов неверной матери, с перепугу принявших торговый коч за вражескую эскадру, на борт 'Летней ласточки' прибыл портовый чиновник в сопровождении нескольких стражников. Сей досточтимый муж до полусмерти изумил и шкипера, и сэра Валентайна, и всю команду тем, что даже не заикнулся о бакшише. Более того, поглядев на верительные грамоты благородного Виризга, и выслушав заверения о том, что 'Летняя ласточка' зафрахтована дипломатическим ведомством Аазура, он даже не попытался настоять на досмотре трюмов, а, выразив сэру Валентайну свои нижайшие
