услышала до боли знакомый, но какой-то приглушенный и просительный Юлькин голос:
— Петрович, миленький, ну еще разочек, а?
Я остановилась и прислушалась. На кухне происходила какая-то непонятная возня.
— Да, Петрович, да, — умоляла Юлька, — я хочу только тебя!
Интересный разговор для тихого воскресного утра, подумала я, а главное, какой содержательный.
— Ну, пожалуйста, — настаивала Юлька, — я сделаю все, что ты захочешь.
Я не выдержала и заглянула внутрь. Юлька сидела верхом на стуле спиной ко мне и разговаривала по телефону.
— Любимый мой, единственный, спасибо тебе! Петрович, спасибо за все! Навеки твоя… ну, ты меня знаешь… конечно… Пока, пока, целую…
— Это что? — удивилась я. — Секс по телефону, что ли?
— Машка! Привет! — завопила Юлька и бросилась мне на шею. — Как я по тебе соскучилась!
— Здорово! — ответила я и почувствовала неожиданно для себя, что тоже ей обрадовалась.
— Ты что здесь делаешь в свой законный выходной? — спросила Юлька.
— А ты что?
— Кофе пью и по телефону разговариваю.
— Слышала я твой разговор. С кем это ты так?
— С сантехником моим, с Петровичем.
— У тебя, кроме маникюрши и гинеколога, еще и сантехник личный появился?
— Что значит появился? Всегда был. Он в моем подъезде живет. Очень полезное знакомство. Хочешь, я и тебя ему порекомендую?
— А рекомендации мне приготовить в письменном виде или он на слух поверит?
— Поверит, он добрый, — успокоила меня Юлька. — Поломается немного и поверит. И все сделает. Особенно, если попросить его как следует. Зайдите, мол, к нам в индивидуальном, так сказать, порядке, осуществлю ваши мечты, причем самые смелые. В денежном эквиваленте, разумеется.
— Что-то серьезное случилось? — поинтересовалась я.
— Унитаз сломался. Уже месяц смываю и мою руки одновременно.
— Бывает, — засмеялась я.
— Ерунда все это, мелочи жизни, — отмахнулась Юлька, подливая себе кофе. — Ты-то как? Что нового? Сто лет тебя не видела.
— А что у меня может быть нового? Все то же, все так же.
— И у меня все то же, все так же, — Юлька глубоко, театрально вздохнула. — Кофе хочешь?
— Наливай!
Юлька достала из шкафчика чашку, насыпала туда кофе, сахар, брызнула водички из чайника и стала ложкой перетирать содержимое в мелкую кашицу.
— Что это ты делаешь? — спросила я.
— Я делаю тебе кофе эспрессо. Сам Самыч научил. Если все это долго-долго растирать, а потом залить крутым кипятком, то такая пенка получится — закачаешься!
— Он что, такой бедный, что у него дома кофеварки нет?
— Дома у него есть все. А в холостяцкой квартире пока ничего. А так как мы проводим там все свободное время, то надо же как-то приспосабливаться?
— Надеюсь, вы ограничились одним кофе?
— А чем это я хуже тебя? — обиделась Юлька.
— В каком смысле? — не поняла я.
— Ты можешь позволить себе невинное приключение на снегу за гаражами, а я на полу вся в побелке не могу?
— Ну наконец-то, сподобилась! — засмеялась я. — И какие впечатления от экстрима?
— Скромные впечатления. Я бы даже сказала, скудные.
— Может быть, просто первый блин комом? Волнение, нетерпение, неудобства — все можно понять.
— Понять, конечно, можно. Но, представляешь, он занимался любовью, даже не потрудившись снять пальто.
— Ну, правильно. Он же у нас кто? Конь в пальто. И конь старый. Радикулит там, остеохондроз…
— А мне говорили, что старый конь борозды не испортит.
— Юль, не бери в голову, а? Для тебя же самое главное в мужике что?
— Деньги.
— Правильно. А ты хочешь и сесть, и съесть. А так не бывает.
— Тебе не кажется, что мы с тобой поменялись ролями?
— В каком это смысле?
— В прямом. Раньше я тебя жизни учила, а теперь ты меня.
— Из меня плохой учитель. Просто я тебе помогаю. Повторяю на общественных началах давно пройденный тобою материал.
— Материал-то я усвоила. Доказала все, так сказать, на собственном опыте. Но, знаешь, жизнь почему-то не торопится радовать меня за это хорошими оценками.
— Ну, не прибедняйся. Ты твердая хорошистка. У тебя почти все есть, — успокоила я ее.
— Вот именно. Почти все.
— У многих и этого нет.
— Да мне на многих глубоко наплевать. Что ты все плохие примеры приводишь? Ты на хорошие ориентируйся, — разозлилась Юлька. — Подумаешь, квартира, машина, дача…
— Но у тебя еще есть работа, красота и здоровье.
— Вот счастья привалило! Не знаю куда складывать! — Юлька всплеснула руками. — А отчего же мне тогда тошно? Так тошно, что жить не хочется? Можешь ты мне это объяснить?
Знакомая песня, подумала я, но странно, что исполняется она на совершенно трезвую голову.
— Юль, может быть, ты мне чего не договариваешь? — испугалась я. — У тебя все в порядке?
— В полном. В абсолютном. В совершенном, — сказала спокойно Юлька и, подумав, добавила: — Я, наверное, дура, да?
— Да какая же ты дура, это я — дура. А ты — умная.
— Нет, это ты — умная, а я все-таки дура. Приоритеты у меня не те, понимаешь?
— Не понимаю, — честно ответила я.
— Ну как тебе растолковать, — задумалась Юлька. — Вот закончу я сейчас делать квартиру Сам Самычу, деньги большие получу, машину наконец новую куплю, в Турцию смотаюсь… А стану я от этого счастливее? Вряд ли. А если и стану, то очень ненадолго.
Как говорится, с кем поведешься, от того и наберешься. Наше многолетнее тесное общение не прошло для Юльки даром.
— А от чего бы ты смогла стать счастливой надолго? — Догадываясь, что разговор принимает серьезный оборот, я вынула из сумки сигареты.
— От любви, например, — с вызовом ответила Юлька и протянула мне зажигалку.
— Тебе это надо? — спросила я и улыбнулась.
— Тебе надо, а мне нет? — вскинулась Юлька.
— А с чего ты взяла, что любовь — это счастье?
— А разве нет?
— Тебе так кажется, потому что ты не любила никогда.
— Вот именно, — обрадовалась Юлька, — не любила! Не было ее у меня, любви вашей долбаной. Не было, и не надо.
— Вот и хорошо. Вот и не волнуйся.
— А я и не волнуюсь, — сказала Юлька и так грохнула чашкой по столу, что почти все содержимое выплеснулось наружу. — Чего мне волноваться? Я спокойная как тапок.
Я взяла бумажное полотенце и вытерла со стола так и не попробованный эспрессо. Спокойный тапок
