Ты переводчик, я читатель, Ты усыпитель — я зеватель. <1820>
(Присылая ему греческую антологию)
Вот певцу Антология, легких харит украшенье, Греческих свежих цветов вечно пленяющий пух! Рви их, любимец богов, и сплетай из них русским Каменам Неувядаемые, в Хроновом царстве, венки. <1820>
Помнишь, Евгений, ту шумную ночь (и она улетела), Когда мы с Амуром и Вакхом Тихо, но смело прокралися в терем Лилеты? И что же? Бессмертные нам изменили! К чаше! герои Киприды вином запивают победы! Мы молоды, — юность, как роза, Мигом пленит и увянет! А радость? Она — Филомела Прелестная! Только в дни розы, Только в дни юности нам попоет сладкозвучные песни И всп'орхнет! За крылья златую! Ты опутай летунью цветочною цепью, ты амброй Окуривай перья и кудри, Нежно рукою ласкай ее легко-упругие груди И с резвою пой и резвися! Будем стары и мы! Тогда, браня ветренность внука, Украдкой вздохнем и друг другу Сладко напомним, седые! о наших любовных проказах: Измену Лилеты, в досаде Нами разбитые вазы и Аргусов дикую стаю! Но кто на героев Киприды? Дерзкие пали, дверь отскочила, и мы отступили, Хвалясь и победой, и мщеньем. «Друг, все прошло, — ты шепнешь, — но при нас еще дружба и Бахус. Дай руку и вспеним фиалы!» <1820>
Если мне объявят боги: «Здесь ты горе будешь пить!» Я скажу: «Вы очень строги! Но я все ж останусь жить». Горько ль мне — я разделяю С милой слезы в тишине! Что ж на небе, я не знаю, Да и знать не нужно мне! Мне великую науку Дед мой доктор завещал: «Дружбою, — он пишет, — скуку И печаль я исцелял; Он любви лечил несчастной Состаревшимся вином; Вообще же безопасно Все лечить несчастья — сном». <1820>
