разномастных набедренных повязках, другие же с гордостью демонстрировали прибывающим гостям меховые робы с короткими рукавами и кожаные подштанники до колен. Немногочисленные же женщины были одеты в бесформенные длинные балахоны, сшитые из шкур нерп, тюленей и морских выдр.
Эскимосы взирали на подплывающие шлюпки и на стоящий возле их берега трёхмачтовый фрегат спокойно и невозмутимо, из чего можно было сделать вывод, что корабли белых людей им не в диковинку.
Егора поразил цвет кожи этих северных туземцев: непривычно тёмно-серый, причём, оголённые части их тел были просто серыми, а вот лица – откровенно тёмными.
«И не просто тёмными, а тёмными – с каким-то нездешним, прямо-таки подземным оттенком!», – с долей пугливого изумления отметил внутренний голос. – «Настоящие выходцы с того света! А, выражения лиц? Веет от этих эскимосов какой-то первобытной дикостью…. Почему же у нашей симпатяшки Айны черты лица – почти европейские, а кожа – только слегка розоватая? Очередная загадка, братец мой! Непростая такая загадка…».
Айна, сидящая на носу передовой шлюпки, поднялась на ноги и приветливо помахала рукой. На встречающих это нехитрое действо произвело неизгладимое впечатление: эскимосы неуклюже запрыгали на месте, оглашая окружающее пространство радостными гортанными криками, а их облезлые псы приветливо загавкали и дружно завиляли короткими хвостами-обрубками.
После того, как Ухов-Безухов торжественно вручил местному вождю – низкорослому и кривоногому пожилому мужичку – пудовый бочонок с солью, восторги эскимосов удвоились, если не утроились. А когда выяснилось, что Айна вышла замуж, то начался настоящий праздник, на котором самыми желанным гостями были молодожены, а все остальные бледнолицые – так просто, обычная свита при них…
Егору вождь только небрежно пожал руку, а с Ванькой очень долго и целенаправленно тёрся носами, громко урча при этом, словно сибирский кот, объевшийся свежей сметаной.
«Понятное дело, муж первой здешней красавицы – человек, безусловно, особый!», – с лёгкой грустинкой согласился с почтенным вождём внутренний голос. – «Опять же, именно Иван дарил бочонок с солью. Следовательно, этому кудрявому шалопаю и полагается особое, многократное и почтительное туземное уважение…».
По случаю прибытия дорогих иноземных гостей эскимосы решили устроить праздничный обед. На берегу были зажжены высокие костры, над которыми туземные женщины развесили разномастные котелки и казаны. Пожилые мужчины – чуть в стороне, вокруг чёрного деревянного идола – разложили широким полукругом звериные шкуры.
«Котелки и казаны – определённо, русского происхождения!», – авторитетно заявил наблюдательный внутренний голос. – «Всё же наши российские мужики – ребята шустрые, везде пролезут, ища коммерческую выгоду.…Кстати, похоже, что и здесь, практически на краю Света, активно процветает классовое неравенство: по центру обеденного полукруга расстелены самые лучшие и пушистые шкуры – белых медведей да северных оленей, а по краям лежат только старые моржовые да нерпичьи».
– Айна говорит, что у эскимосов принято обсуждать важные дела только после сытной трапезы, – доложил Иван Ухов, любимец местной публики. – Она напоминает ещё раз, что есть надо всё предложенное, причём, с видимым удовольствием. Тогда нас зауважают и охотно согласятся помочь…
Вождь первым – в полной тишине – уселся по центру обеденного полукруга на шикарную шкуру белого медведя. Вытянув левую руку по направлению к деревянному идолу, а ладонь правой положив себе на грудь, он с чувством произнёс что-то вроде короткой, но очень почтительной молитвы. По завершению обряда высокородный эскимос поочерёдно ткнул тёмным указательным пальцем в Айну и Ивана, приглашая их усесться рядом с собой. Потом настала очередь Егора и молодого, широкоплечего и мордатого эскимоса («Наверное, любимый сынок вождя!», – неслышно для посторонних хмыкнул внутренний голос), затем толстый и короткий палец нашёл капитана Тихого, Фрола Иванова и Томаса Лаудрупа….
«А ведь только примерно половина эскимосов расселась по обеденным местам», – поведал дружащий с математикой внутренний голос. – «Остальные, видимо, недостойны такой высокой чести, а, быть может, просто по своему рождению являются обычными и бесправными слугами…».
Две пожилые женщины – с очень тёмными и морщинистыми лицами – поставили возле участников трапезы грубые глиняные миски, наполненные какой-то тёмной жидкостью, после чего стали обносить гостей сосновыми дощечками, на которых были аккуратно разложены тоненькие, светло-желтые ломтики и крупные, тёмно-красные куски.
– Желтоватые ломтики – это китовое сало, очень сытный и полезный для здоровья продукт, – шёпотом сообщил Егору сидящий рядом с ним Ухов, которому, очевидно, всё заранее растолковала молодая супруга. – Тёмно-красное мясо – это моржатина недавнего убоя, только лишь слегка проваренная и несолёная, а в глиняные плошки налита свежая моржовая кровь. Вот она-то чуть-чуть солоноватая…
Китовое сало, которое предварительно обмакивали в свежую моржовую кровь, по вкусу напоминало обыкновенное свиное сало, только уже старое и прогорклое, да ещё и с рыбьим привкусом. С мест, где располагались эскимосы, слышалось громкое и размеренное чавканье, очевидно, данный продукт являлся для них изысканным лакомством, и потреблять его следовало медленно, с чувством и толком.
Дошла очередь до моржатины. Вождь, подавая другим пример, взял левой рукой большой кусок мяса, поднёс его ко рту и крепко ухватился зубами за край, после чего ножом, зажатым в ладони правой руки, ловко провёл по мясу – рядом со своими губами, отрезая нужную порцию.
«Что ж, и мы так попробуем!», – решил про себя Егор. – «Вдруг, да получится…».
Маленькие кусочки полусырого мяса прямо-таки таяли во рту, а желудок уверенно наполнялся сытостью.
Но, как выяснилось, это было только началом. Шустрые старушки времени даром не теряли, и вскоре места опустевших сосновых дощечек заняли новые – с оленьими почками и печенью. Соответственно, появились и новые глиняные мисочки, заполненные ещё тёплой оленьей кровью.
– Вообще-то, эскимосы питаются только тем, что добудут в море, – сыто икая и отдуваясь, промямлил информированный Иван. – Для мясных блюд исключения делаются только в самом начале летнего промысла, когда ещё не добыт первый кит…
Для того чтобы гости не лопнули от обжорства, гостеприимные хозяева устроили маленькую театрализованную паузу. Ритмично загудели старенькие бубны и тамтамы, женщины затянули тоскливые горловые песни, несколько голых по пояс эскимосов синхронно заскакали вокруг тотема: деревянного столба, в навершии которого была искусно вырезана голова совершенно лысого человека с сильно заострённым подбородком, очень маленьким ртом и неправдоподобно большими глазами.
«Типичный инопланетянин – из американских комиксов», – лениво усмехнулся безмерно сытый внутренний голос. – «Хотя, надо признать, что тотем-инопланетянин – это достаточно нетривиально и оригинально…».
– Айна утверждает, что деревянный идол поставлен в честь её прадедушки, – с совершенно непонятными интонациями поведал Ухов-Безухов.
Эскимосы дёргались в танце внешне неуклюже, но при этом достаточно правдоподобно изображая мускулистыми телами сцены из прошлых охот, а также различных птиц, рыб и животных. Присмотревшись, Егор обнаружил, что обнажённые торсы танцоров покрыты узорами синих и красных татуировок, просто на серой коже эти узоры выглядели очень бледными, почти незаметными.
После оленьей последовала рыбная перемена блюд, и вот её-то Егор одолел с громадным трудом, благоразумно спрятавшись за маской довольной отрешённости.
Впрочем, в этом мире всё когда-то заканчивается, подошла к концу и эта явно затянувшаяся трапеза, которую было предложено запить тёплым кипятком с толчёной черникой.
«Если бы не этот целебный кипяток, мы с тобой, наверняка бы, умерли!», – с облегченьем выдохнул измученный внутренний голос. – «Теперь, пожалуй, будем жить…».
Шкуры были переложены в очередной раз, образовав полный круг, то бишь – «круглый стол» для переговоров. С эскимосской стороны на саммит были делегированы пожилой тёмнолицый вождь и его широкоплечий сын, с русской – Егор, Ванька Ухов и шкипер Емельян Тихий. Айна же присутствовала в качестве переводчика с эскимосского языка – на язык жестов – и наоборот.
Переговоры проходили трудно и многоступенчато. На первом этапе эскимосский вождь говорил длинную и гортанную фразу, после чего Айна начинала старательно размахивать руками, бестолково рассыпая
