сбежать, он подманивает Морехода, словно птицу на манок. Мореход, если звать его всей душой, не может не придти.
Конечно, ни Ася, ни другие, те, кто был до нее, не радовались появлению своего «избавителя». Да и кто обрадуется, поймав тигра за хвост? Знатная добыча, живым бы от нее уйти… Но билет уже куплен, вояж не отменить.
Так что Ася и Мореход много лет вместе. Время от времени Ася выбирается в наш мир — она называет его верхним — чтобы избавиться от опостылевшего ей моря. И Мореход сразу же оказывается рядом. Неизвестно, почему. Может, тоже не прочь развеяться в иных мирах?
Ну, и над нами шутку сшутить, не без этого. Обоим нравится пугать и путать. Но и помогать нравится. Ася бывает довольна, когда историю, в которую она встревает, не зная ни начала, ни конца, удается растянуть еще немного, чтобы, как она говорит, 'получился завиток'. Впрочем, если для этого понадобится убить одного или нескольких из нас, Ася, пожалуй, отступится от любимых забав. Она не злая. Просто шутница, как все демоны. И эльфы.
Сегодня — нет, уже вчера — Ася подсказала мне, ЧТО видел маленький Эркюль собственными глазами, но крепко-накрепко запретил себе вспоминать. Зачем она это сделала? Чтобы посмотреть, воспримет ли его высочество принц Эркюль внезапный удар прозрения, нахлынувший от моего рассказа о старом убийстве, будто приливная волна. Воспринял. И перенес достойно, по-королевски, не дрогнув. Значит, реки времени не просто вернули Дубину в родную страну — они вернули ему душу. В полном объеме. Так же, как незадолго до этого вернули мне молодость и надежду.
На этом месте Ася и Мореход обменялись таким же торжествующим хлопком ладонями, как когда-то Кали с броллаханом — видать, у демонов и высших сил этот знак в моде.
Мы с Геркулесом, по идее, должны благодарить сверхъестественную парочку за оздоровление наших душ и за открытие новых жизненных перспектив, но мы отчего-то не спешим припадать к их стопам со славословиями.
Вселенная, в которой каждый из нас устроился — почти безопасно, хоть и без особого комфорта, — с появлением этих двоих рухнула. Обнаружив, что Дубине незачем проводить дни в рабстве, а мне — в будоражащей кровь беготне от агентов Старого Хрена, мы так и не поняли, чем теперь жизнь заполнять. Среди открывшихся возможностей немало таких, что рядом с ними и рабская, и киллерская доля слаще меда. Но выглядят распрекрасно, совсем как идиллия Геркулеса, женившегося на Корди и живущего вместе с нею долго и счастливо 'even after'…
Потому-то мы и медлим. Не уверены, что Мореход и его пленница на нашей стороне.
— И что теперь? — наконец, спрашиваю я. — Навеселились вволю или еще не совсем?
— А чего ты хотела, Ася? — обращается Мореход к помрачневшей спутнице. — Ты заявляешься сюда, будто Карабас-Барабас, объясняешь: весь здешний мир — твой театр кукол, а все они, включая самых крутых, — херня из папье-маше на ниточках. И ждешь, когда тебе падут на шею со слезами счастья?
— Врешь. Опять врешь, — без тени возмущения реагирует Ася. — Не обращайте на него внимания, он за всю жизнь не сказал ни слова правды. Просто не умеет. Я понимаю, вам так и показалось: пришлый демон заявляет, что вертит вами как хочет, а вы его еще и благодарить должны. На самом деле все не так.
— А как? — интересуется Геркулес. Он на удивление спокоен и благодушен.
— Да как всегда! — улыбается Ася. — Любой информатор что-то скажет, что-то утаит, в чем-то поможет, в чем-то навредит. Не за ручку же мне вас водить, не с ложки же решениями кормить?.. Сами разберетесь, не маленькие. Я здесь — гость, к тому же случайный. И проведи я тут хоть сотню лет, все равно не приживусь. Моя родина — совсем другой мир. И никуда мне от него не деться… Как и вам — от своего, между прочим! — энергично тычет она пальцем в мою сторону.
Мы с Дубиной переглядываемся. Пожалуй, роль кукол в чьем-то сундучке, театре, спектакле нам нравится еще меньше, чем медленное продвижение по самому запутанному из маршрутов…
— Куда ж нам плыть? — иронически вопрошает Геркулес, потягиваясь.
— А это тебя надо спросить, куда! — неожиданно отвечаю я на вопрос, не мне адресованный.
— Почему… меня? — замирает Дубина.
— Потому что Кордейра — твое порождение, — отвечаем мы с Асей. Хором. Смотрим друг на друга и смеемся.
— Мое? — все еще не понимает Геркулес.
— Ну да! — говорит Ася. — Ты мечтал о принцессе, которую мог бы спасти, как истинный рыцарь. И которая полюбила бы тебя, не спрашивая, есть ли у тебя замок, земли, дружина, положение в обществе. Разве ты этого не понял?
— Выходит, я волшебник? — изумляется мой несообразительный друг.
— Здесь каждый из нас — волшебник. Более ли менее, — вступает в разговор Мореход. — Самые нужные вещи оказываются рядом, куда б ты ни шел. Самые подходящие знакомства рано или поздно заводятся. Самые желанные пути ложатся под ноги. Даже если ты их сразу не признал.
— Вот и скажи нам, где твоя принцесса, — договариваю я за всех разом.
— Она больше не принцесса… — качает головой Дубина. — Видать, я ее заставил принцессой стать. Она такой судьбы для себя не хотела, но ради меня приняла ее и терпела, сколько могла.
— Чем же оно ей так не нравилось? — пожимаю я плечами. Хотя мне известен ответ.
Ну что хорошего в судьбе принцессы? Сиди да суженого из всех окон выглядывай. И надейся, что он окажется не очень… противным. Я бы на ее месте еще до всяких там эпидемий, избавивших меня от властной родни и государственных интересов, собрала котомку — да и ушла куда глаза глядят.
Но Дубина нафантазировал Кордейру кроткой и нежной, словно шелк. Вот она и не рванула когти подальше от замка, сидела смирно, его дожидаючись. Дождалась. И только потом обнаружила, что есть в ней, под шелковыми путами, стальной стержень. А теперь, значит, решила себя во всей многогранности реализовать.
— И все-таки куда?.. — размышляю я, не дожидаясь ответа.
— В леса! — рубит Дубина. — В глушь и в чащобу. Чем дальше от людей, тем лучше.
— Думаешь, люди ее пугают? — Я поднимаюсь на ноги, всматриваюсь в горизонт. Красная полоса над морем горит ярко-ярко. Рассвет.
— Когда-то да. А теперь она их пугает, — убежденно произносит Геркулес.
Мы больше не обращаем внимания на своих странных собеседников. Незачем нам с ними советоваться. Незачем и прощаться. Может, встретимся еще, а может, и нет. Мореход с его умением читать в глубине человеческих сердец и с привычкой ко лжи мне уж точно не по вкусу. Ася… Не знаю. Ее отношение к нашей судьбе как к своей забаве мне тоже не нравится. Хотя саму ее мне жаль. Будь у меня такой бессменный спутничек, перезала б я ему глотку во сне — и рука бы не дрогнула. Лучше одной болтаться по гребням волн на 'Летучем Голландце', чем терпеть компанию всеведущего мифомана.
Впрочем, по ту сторону огня уже никого нет. Ушли. И слава богам всех пантеонов, что ушли.
Глава 14. Молот ваших личных ведьм
Хаська любит снег. Ходит по нему, утопая до самого брюшка, осторожным охотничьим шагом. Вытягивает шею, внюхиваясь в морозный воздух. Растворяется в своем внутреннем уссурийском тигре и снежном барсе. Кривенькие толстенькие ножки ее обретают первобытную хищническую стать. Дикая природа совершает удивительные пассы над изнеженным кошачьим телом. И тело на глазах преображается.
Я наблюдаю за кошкой, привалившись к неопознанному стволу. Удивляюсь людям, которые навскидку заявляют: это бук, а это граб! Какой бук, кого граб? Я их не узнаю, даже если они придут на мой порог и вежливо представятся. А уж зимой-то, без единого листика… Едва эта мысль приходит мне в голову, с дерева падает лист. Скрученный в хрупкую, словно обгорелый документ, трубочку, серо-черный, нечитабельный.
Природа — великая шутница. То кошку в тигру превратит, то зимний лист — в полусожженный
