– А теперь, когда мы здесь, – продолжал хозяин, – кажется, что мы уехали совсем недавно. Ты как думаешь?
Кейтли затруднился с ответом.
– Сам не знаю… И да, и нет. Поедем дальше, сэр?
– Как ты понимаешь, торопиться мне некуда, да и нет настроения сегодня наносить светские визиты. Однако, поскольку в “Чекере” не могли сказать, дома ли Толби, надо бы это выяснить, прежде чем предпринимать дальнейшие шаги.
Слуга кивнул.
– Жаль, что Сэм помер. Настоящий богатырь был, кулаками работал отменно, – сказал он с восхищением, к которому примешивалась зависть.
Мистер Дарси не считал способность избить своего ближнего до полусмерти одним из главных достоинств человека, но согласился, что, если бы Сэм, прежний владелец гостиницы “Чекере”, был жив, он наверняка был бы в курсе всех местных событий.
– И все же, – продолжал слуга, – хорошо, что кузен Сэма никогда нас не видел и нам не надо бояться, что о нашем приезде узнают в поместье. Это бы испортило нам всю забаву.
Глаза Кейтли загорелись воинственным огнем. Скорый на расправу слуга вызвался тотчас пойти в имение и, если Толби там, отделать его по первое число.
– Ни в коем случае! Ты что, хочешь лишить меня удовольствия? – возразил хозяин с опасным блеском в глазах. – Было бы жаль сорвать представление, которое я собираюсь устроить по случаю моего возвращения.
Кейтли поинтересовался, каковы его планы.
– Во-первых, я намерен выяснить, где находится наш противник.
– А потом?
– Хочу посетить пару церквей. – В ответ на полный отвращения взгляд слуги он добавил: – Подтвердить имеющиеся у меня факты.
– Так вы не собираетесь завтра навестить Толби?
Мистер Дарси ответил, что вряд ли у него завтра хватит времени на все.
– Как насчет ее светлости? – спросил Кейтли.
Мистер Дарси помолчал.
– Полагаю, пока еще рано. Я увижусь с ней позже. Она похоронила меня шесть лет назад, и несколько дней погоды не сделают. Сначала я хочу расквитаться с Толби.
Кейтли признал разумность такого решения.
– Что вы сделаете после того, как укажете Толби на дверь?
– Поеду в Кэлверт-Грин.
Впервые за долгие годы, проведенные бок о бок с хозяином, Кейтли по-настоящему удивился.
– Где, черт побери, находится этот Кэлверт-Грин?
– Сам толком не знаю.
– Ну и ну! Это уж ни в какие ворота не лезет! – не выдержал Кейтли. – А что там такое? – Прежде чем хозяин успел ответить, верный слуга и сам сообразил, что к чему. – Мисс Денвилл, – кивнул он.
– Ты угадал. У меня же ее сундук и кое-какая одежда, – пояснил мистер Дарси. – В тот день, когда мы познакомились, она направлялась в Кэлверт-Грин. Надеюсь, она не воспримет визит мистера Дарси как нечто исключительное!
Кейтли почесал переносицу.
– Я все хочу спросить вас, сэр, со всем уважением, – начал он, – когда вы, наконец, откажетесь от этого имени?
Знаменитый игрок улыбнулся.
– Надоело, не так ли? Хочу расстаться с ним через несколько дней. Да, – твердо повторил он, – я верну себе свое настоящее имя через три-четыре дня.
Глава четырнадцатая
Хелен находилась в доме леди Хэппендейл всего четыре дня, но ей уже стало ясно, что ее обязанности гувернантки невелики, если не сказать больше: практически не существуют.
На следующее утро после ее позднего прибытия в поместье Хелен проводили в покои хозяйки, заочно представлявшейся девушке сущей мегерой. Но одного взгляда на леди Хэппендейл было достаточно, чтобы убедиться: воображение подвело Хелен и такое определение не соответствует действительности.
Леди Хэппендейл уже исполнилось сорок, но в удачные дни она выглядела лет на десять моложе. Последствия перенесенного в юности воспаления тазобедренного сустава, мучившие ее всю жизнь, пощадили лицо: морщинки появлялись на нем, только когда ее светлость смеялась. Впервые увидев леди Хэппендейл, Хелен ни за что бы не догадалась, что ее хозяйка нездорова, если бы в агентстве не предупредили, что та уже много лет не встает с кресла.
Ни Хелен, ни кто-либо из домочадцев не представляли себе степени страданий этой всегда улыбающейся женщины. Будучи прикованной к инвалидному креслу, леди Хэппендейл вела полноценную светскую жизнь. У нее был обширный круг друзей, охотно навещавших ее уютный, изысканно обставленный дом без специального приглашения. Никто не приходил из чувства долга или сострадания. Образованная и
