Леди Хэппендейл представила Хелен как свою компаньонку. Любезная улыбка на мгновение застыла на губах леди Солташ: она, без сомнения, перебирала в памяти все, что ей известно о семье Денвилл.
Шурша юбками, гостьи уселись в кресла, и леди Солташ пошла с самой незначительной карты.
– Мы с нетерпением ждем выхода Деборы в свет. Надеюсь, она будет иметь успех. Хотя Бог и не дал нам с мужем детей, я испытываю прямо-таки материнскую гордость и уверенность в ее успехе! Не сомневаюсь, что все молодые люди будут добиваться ее благосклонности – если, конечно, она не выскочит замуж еще до начала сезона. – Она повернулась к Хелен: – Вы бывали в свете, мисс Денвилл?
– Да, – спокойно ответила та. Ее чрезвычайно забавлял этот разговор.
– Понятно, – пробормотала леди Солташ.
Дамы перешли к обсуждению новостей и последних веяний моды, причем Дебора с энтузиазмом включилась в беседу, проявив при этом незаурядную осведомленность в вопросе о наиболее подходящих фасонах для юных дебютанток, и со знанием дела перемывала косточки людям, с которыми ей только предстояло познакомиться и которые должны были отныне составить круг ее общения. К примеру, Хелен узнала, что мисс Солташ всем прочим цветам предпочитает небесно-голубой, терпеть не может нескромных декольте, а ее крестная мать леди Харви по вторникам устраивает в своем лондонском доме изысканные приемы, где играют в карты, не афишируя этого.
Когда светские темы, включая и обсуждение планов на лето, иссякли, леди Солташ выложила козырного туза.
– Ну что ж, – начала она, – надеюсь, мы не слишком утомили вас своей болтовней.
– Что вы такое говорите, дорогая Оливия! – возразила леди Хэппендейл. – Вы же знаете, как я люблю гостей. Общение ничуть меня не утомляет, наоборот, я чувствую себя гораздо лучше.
– Не хочу злоупотреблять вашим временем, – продолжала леди Солташ, – то есть, если вы ждете сегодня и других знакомых…
– Я жду герцога Клерского, – сообщила леди Хэппендейл, как будто не знала, что ее гостьи прекрасно осведомлены о предстоящем визите Толби.
– Ах, в самом деле? – довольно правдоподобно удивилась Оливия. – Интересно, какова будет его реакция, когда он узнает последнюю новость. Непременно расскажите мне потом, Эмилия, если мы разминемся с его светлостью.
– С удовольствием расскажу, но я понятия не имею, о чем идет речь, Оливия. О Кеннете не сплетничают уже лет сто!
– Я думала, кто-нибудь из ваших друзей уже просветил вас, – последовал ответ, – но вообще-то могла бы и догадаться, что вы не в курсе, судя по вашему спокойствию. Я сама узнала новость только вчера, но считала, что уж вы-то… – Леди Солташ умолкла, не закончив фразы.
– Видите теперь, я заслуживаю жалости: вечно последней узнаю обо всем, что происходит в Лондоне. Ума не приложу, о чем вы толкуете. Но я уверена, Толби скоро придет, и у вас будет возможность узнать его мнение о чем бы то ни было, так сказать, из первых рук, то есть от него самого.
– Я начинаю сомневаться, что его светлость слышал что-нибудь, – заметила леди Оливия. – В подобных случаях так и бывает. Вполне вероятно, что он услышит последним.
– Ему изменила женщина? – предположила леди Хэппендейл.
– Нет, моя дорогая, случилось нечто более… серьезное, представляющее интерес и для вас тоже.
– Оливия, дорогая, я блуждаю в потемках! Не томите же меня, а то я умру от любопытства!
Леди Солташ не спеша разгладила на коленях сиреневые лайковые перчатки и подняла глаза.
– Кто-то видел Рэкселла, – сказала она, выдержав драматическую паузу.
Эти слова произвели на леди Хэппендейл желаемый эффект. Ее живое выразительное лицо окаменело. Хелен с тревогой отметила, что блеск в ее глазах угас, между бровями прорезалась вертикальная морщинка, словно она испытывала боль. Руки, лежавшие на подлокотниках кресла, беспокойно задвигались, пальцы то сжимались, то разжимались. Интересно, мелькнуло в голове у Хелен, какую цель преследовала гостья, сообщая хозяйке новость, которая ту так взволновала? Наверно, леди Оливия хотела лишь произвести сенсацию. Эта легкомысленная сплетница и не подозревает, что окружающие способны на глубокие чувства.
Наконец леди Хэппендейл овладела собой и с усилием улыбнулась.
– Уж не хотите ли вы убедить меня в том, что верите в привидения, Оливия? – шутливым тоном произнесла она с таким самообладанием, что Хелен на мгновение усомнилась, видела ли она минуту назад на ее лице страдальческое выражение.
– Нет, Эмилия, ни в коем случае! – возмутилась та. – Я слышала об этом от Шарлотты Сторвик, а она – от Каро Бредшоу. А та – от своей тетки Эстер Груби, которая утверждает, что услышала эту новость от Салли Джерси. Уму непостижимо, как Салли умудряется всегда быть в центре всех событий! И как ей удалось рассказать все Эстер Груби, я тоже не понимаю. Эстер живет уединенно, да и далековато, аж в Бате!
– Салли сейчас гостит там у родителей мужа, а они дружны с мисс Груби, – сообщила ей леди Хэппендейл.
– Значит, все подтверждается! – воскликнула леди Солташ. – Мне дали понять, что эта история началась в Бате. Говорят, в Лондоне пока никто ничего не знает.
– Это просто ужасно, Оливия! Не можете же вы верить – действительно верить – в сказку, услышанную из вторых… вернее, пятых рук! Интересно, моего брата видели несколько раз и в разных местах или же его призрак явился только кому-то одному и в одном-единственном месте?
– Рэкселла видели совсем недавно, на прошлой неделе, моя дорогая! Человек, который его встретил, говорят, очень надежный, но он просил не называть его имени.
– Ну, разумеется! – с иронией воскликнула леди Хэппендейл. – Этого следовало ожидать, Оливия! И где же его якобы видели? Он бродил по полям или прятался в заброшенном замке?
