переодевшись в мужское платье, отправилась в путешествие по западным королевствам, пробыла там два года, а вернувшись, объявила родичам, что теперь она христианка, и не просто христианка, а божий пастырь.
Благо бы просто болтала, так ведь нет – и впрямь принялась проповедовать. Целыми днями приобщала хлынцев к учению своего плачущего бога – сперва в пещере за оврагом, но с месяц назад начала строить настоящий деревянный храм.
Озар не доверял плачущему богу, но пару раз приходил на проповеди к Евдокии – но для того лишь, чтобы вновь увидеть ее взволнованное лицо, впитать мягкий свет ее ясных глаз. Красивая была баба Евдокия, что и говорить. Озар знал, что к ней подбивали клинья многие купцы да зажиточные мужики, но Евдокия всем им дала от ворот поворот.
Одета она всегда была в черное и голову накрывала черным платком, но однажды Озар увидел выбившийся из-под платка каштановый локон, и локон этот был такой чудной густоты и красоты, что даже Озар почувствовал внизу живота позыв вожделения, хотя ему уже шел шестой десяток.
Мальчишка, пришедший в кружало с проповедницей Евдокией, был худеньким и бледным. Темноволосый, хмурый, молчаливый, на вид – лет одиннадцати-двенадцати. Озар усадил гостей за стол, забросил рушник на могучее плечо и сказал:
– Сегодня у нас шумно, Евдокия. Уж не обессудь.
– Ничего, – спокойно ответила проповедница, скосив глаза на толпу мужиков, пьянствующих в большом зале. – Подай нам сладкого сбитня. Мне с имбирем, а мальчику – с мятой.
Озар кивнул и хотел идти, но остановился и спросил мальчика, глянув на него мягким, ласковым взглядом:
– Принести тебе петушка, малой?
Мальчик ничего не ответил и даже не взглянул на Озара.
– Он не разговаривает, – сказала Евдокия.
– Совсем? – удивился Озар.
Проповедница кивнула.
– Совсем.
– Гм… – проронил хозяин таверны и, сдвинув брови, отправился к дубовой стойке, за которой вершил все свои питейные и съестные дела.
Поставив перед Евдокией и мальчиком по кружке со сбитнем, Озар полюбопытствовал:
– Евдокия, этот малец – твой родич?
– Нет, – ответила матушка. – Он мне не родня.
– Откуда ж он взялся?
– Прибился к нашей общине четыре месяца назад.
Озар вновь взглянул на мальчика. Тот пил сбитень, держа большую кружку двумя руками, и, казалось, не слышал, что говорят о нем.
Щеки его были бледны и совсем не тронуты загаром, лицо – худое и тонкое, а кожа – нежная и чистая, словно у девочки.
– Откуда же он мог взяться? – недоуменно проговорил хозяин таверны.
Евдокия отпила сбитня и ответила:
– Он пришел из страны, которая находится за Гиблым местом.
На лице Озара появилось изумление.
– Но ведь за Гиблым местом ничего нет, – возразил он. – Там конец земли. Черный, бушующий окиян, над которым летают незримые духи.
Евдокия едва заметно усмехнулась.
– Господь не терпит пустоты, Озар. Я думаю, что за Гиблым местом находятся земли, которые нам еще предстоит изведать.
Озар вдруг наморщил лоб и, недоверчиво глянув на Евдокию, проговорил:
– А ты ведь сказала, что мальчик не разговаривает. Откуда ж ты знаешь про неизведанные земли?
– Порою мальчик бредит во сне, – ответила матушка Евдокия. – Иногда он говорит столь жуткие вещи, что я никому не возьмусь их пересказать.
Хозяин таверны посмотрел на мальчишку, пьющего сбитень, задумчивым взглядом.
– И как же он оказался здесь?
Матушка Евдокия тоже посмотрела на мальчика и вздохнула.
– Точно не знаю. Из того, что он говорил во сне, я поняла, что пришел он сюда пешком. Шел долго, видел по пути много страшного. Когда я нашла его, он был тощ, как сухая ветка, и едва держался на ногах от усталости и голода. При себе у него был только корень золотника и пучок рысьей травы. Как я поняла, когда мальчик хотел есть, он жевал траву и облизывал этот корешок. Думаю, золотник отпугнул от него оборотней.
– Про золотник я знаю, – кивнул Озар. – А как насчет упырей? Упыри не боятся золотника.
Евдокия рассеянно улыбнулась.
– На этот вопрос я не могу ответить, Озар. Знаю одно: Господь для чего-то уберег этого мальчика.
Мужики в большом зале заржали.
– Эй, матушка! – крикнул один из них. – Не хочешь оседлать моего конька?
Евдокия даже не взглянула в их сторону.
– Охолони! – рявкнул на мужика Озар. – Ты в моем кружале!
– А ты на меня на гаркай! – отозвался мужик. – А то не посмотрю, что ты тут хозяин!
Он что-то сказал своим собутыльникам, и те снова загоготали.
– Тьфу ты, – сплюнул Озар с досадой. – Совсем распаскудился народец.
– Они нездешние, – сказала Евдокия. – Ты их знаешь?
Озар кивнул:
– Да. Это люди Крысуна Скоробогата.
– А что они делают в Хлынь-граде?
– Набирают новых парней в воинство Крысуна. – Озар невесело усмехнулся и добавил: – Скоро его войско станет больше, чем у самого князя.
Евдокия сдвинула собольи брови и сказала:
– Это неправильно.
– Конечно, неправильно. Но что тут сделаешь? Князь после войны слаб, да и казна его тоща. У кого деньги, у того и власть.
– Эй, матушка! – снова крикнул мужик. – Так что насчет моего конька-буранка? Может, взглянешь?
Евдокия сверкнула в его сторону глазами и грозно ответила:
– Только сунься ко мне со своим коньком! Враз его лишишься!
– Ты же христианка! – крикнул кто-то из мужиков. – Разве христианам положено убивать людей? А как же добро, которое ты должна нести людям?
– У моего Добра есть кулаки и зубы, – ответила матушка, глядя на бугая пылающими глазами. – И не советую тебе испытывать их крепость.
Мужик снова что-то крикнул в ответ, но звук его голоса потонул в скрипе дверных петель. В кружало вошел новый посетитель. Это был высокий, широкоплечий, огненно-рыжий мужчина. Он был перепачкан грязью, но не из-за неряшливости, а от долгой дороги.
Подойдя к стойке, незнакомец метнул взгляд на Озара и хрипло спросил:
– Что это за деревня?
– Это город, – ответил Озар, с угрюмым удивлением разглядывая оборванца.
Рыжий незнакомец облизнул губы.
– И что это за город? – спросил он своим хрипловатым, усталым голосом.
– Хлынь, – ответил Озар, заходя за стойку.
– Хлынь, – повторил незнакомец и наморщил лоб. – Никогда о таком не слышал.
– Налить тебе чего-нибудь, странник?
– Да. Воду.
– Эй, оборванец! – крикнул один из бражничающих мужиков. – Здесь бродягам не наливают!
