Видбор подошел к волколаку, присел на корточки и оглядел его рану.
– Ты прав, – сказал он. Внезапно щеки Видбора порозовели. – Я знаю только одного человека, который мог это сделать! – взволнованно произнес он и быстро огляделся, словно человек, о котором он говорил, мог все еще находиться здесь.
Рах прищурил холодные зеленые глаза.
– Ты говоришь о Глебе Первоходе?
– Да! – выдохнул Видбор.
– Но ведь ты утверждал, что он погиб.
– Как видно, я ошибся. И, леший меня задери, я рад этому! – Воевода пришел в необычайное волнение. Поднявшись на ноги, он возбужденно заявил: – Похоже, мой друг жив! И теперь я пойду в два раза быстрее, чтобы поскорее его нагнать!
– Постой, – остановил его рыжий охоронец. – Подожди.
– Что еще? – недовольно спросил воевода.
– А если Первоход изменился? Если он не тот, что прежде?
На хмуром лице Видбора появилась рассеянность.
– Как это?
– Ты сам говорил, что Гиблое место меняет людей. Что, если он стал темной тварью?
Видбор сдвинул густые брови и презрительно проговорил:
– Ты глуп, охоронец. Ольстра Первохода стреляет белым железом. И меч, которым он разил тварей, тоже выкован из белого железа. Будь он тварью, он бы не смог держать его в руках.
– Но ты сам говорил, что он умен, – не сдавался Рах. – Первоход мог что-нибудь придумать. Он мог, например, охмурить Евдокию.
– Как это? – вновь не понял простодушный воевода.
Рах усмехнулся:
– Я слышал, что Глеб Первоход молод, красив и силен. И что по нему сходили с ума все хлыньские бабы – и молодые, и старые.
Видбор положил могучую руку на рукоять меча и, грозно сверкнув глазами, пробасил:
– Думай, что говоришь, охоронец!
– Ты не горячись, воевода. Рассуди сам. Они в пути уже несколько дней. Вместе едят, вместе спят. Первоход для Евдокии – светлый лучик в этом темном царстве. Ее надежда и опора. У нее на глазах он расправился с волколаками и оборотнями. Как, скажи на милость, в такого не влюбиться?
Видбор набычил голову и прорычал:
– Все равно не понимаю, к чему ты клонишь?
– Да что же тут непонятного! Я думаю, что с Первоходом что-то произошло. Недаром он не показывался в Хлынь-граде несколько месяцев. Сердцем чую, что нечисто тут дело.
– И опять я тебя не понимаю. О каком нечистом деле ты говоришь?
Рах облизнул губы и негромко сказал:
– Думаю, Первоход пошел с Евдокией и мальчишкой в Гиблое место, чтобы прибрать к рукам мое золото.
Несколько секунд Видбор молчал, обдумывая слова рыжего охоронца, затем недовольно пробасил:
– И какого лешего ты мне все это рассказываешь?
– Чтобы ты был настороже и не кидался Первоходу на шею, когда увидишь его. Ведь случись с тобой что, Евдокию совершенно некому будет защитить. Понимаешь, о чем я?
Видбор вздохнул.
– Ты прав. Ей не на кого положиться, кроме меня. Но знаешь что… – Глаза ратника блеснули холодным огнем: – Если Первоход задумал что-то нехорошее, я своими руками сверну ему шею!
– Вот это уже другой разговор! – удовлетворенно кивнул Рах. – Это слова умного человека, а не простака, которого любой мерзавец может обвести вокруг пальца. Я горжусь тобой, воевода. А теперь идем! Нас ждут великие дела!
Рах поправил на плече сумку и бодро зашагал к тропе.
Глава девятая
1
Ратник Видбор был не единственным в гиблой чащобе, кто испытывал радостное волнение и нетерпение, предвкушая встречу со старым знакомцем. В нескольких верстах позади воеводы и рыжего Раха бежала по тропке, втягивая трепещущими ноздрями воздух, огромная черная тварь.
Почуяв ее приближение, прочие обитатели Гиблого места – мелкие падальщики, зловонные, бесформенные зверьки, походившие на зайцев, бескрылые уродливые птицы – прятались в траву или поспешно уносили ноги.
Рослый оборотень вышел на тропу, понюхал воздух, рыкнул и, повернувшись, быстро скрылся в чащобе, не желая связываться с огромной незнакомой тварью.
Казалось, сама трава, темная, дрожащая, будто бы живая, расступалась перед чудовищем, и даже деревья, нависшие над тропкой, испуганно отдергивали свои корявые ветви, уступая чудовищу дорогу.
Крев бежал бодро и быстро, не замечая или не желая замечать того, что дыхание его стало хриплым и неровным, а ноги все больше сковывала усталость. Метаболизм ускорялся, и теперь Крев постоянно испытывал голод. Однако даже болезненные спазмы в желудке не могли остудить его пыл и возбуждение при мысли о скорой встрече с давним врагом.
Пробегая мимо мертвых волколаков, Крев замедлил шаг, раздумывая – не подкрепиться ли? Однако через секунду он снова продолжил бег, слабея с каждым шагом, но не желая этого признавать. Крев запретил себе думать о еде до тех пор, пока не схватит Раха и не разделается с ним.
В голове его теснились образы прошлого. Постепенно из чехарды лиц и событий сложилось одно лицо и одно событие – то самое, которое привело его сюда, в этот странный, отсталый и примитивный мир.
В тот день он настиг Раха после двух недель поисков. Эти две недели прошли, как в бреду. Крев чувствовал, что идет за врагом по пятам, но никак не мог опередить Раха хотя бы на шаг. И вдруг все получилось! Помог случай. Хотя… нет. Случай здесь ни при чем. Все дело в выдержке и опыте. Только выдержка и опыт помогли Креву настигнуть Раха и прижать его к стене.
Стоял тогда Рах твердо, широко расставив ноги и направив дуло выжигателя на вжавшегося в угол мальчишку.
– Брось оружие и подними руки, Рах! – властно приказал Крев.
На конопатом лице негодяя появилась презрительная усмешка.
– Кто со мной говорит? – осведомился он сквозь губу.
– С тобой говорит Крев Вессан, ловчий первой категории! Подними руки, падаль, пока я не выжег в тебе дыру размером с твою тупую голову!
Рах ухмыльнулся.
– Ты не выстрелишь, Крев. Здесь ребенок. А за его спиной – ускоритель. Если заряд попадет в ускоритель, мы все взлетим на воздух!
Крев перевел дух, еще крепче стиснул выжигатель в побелевших пальцах и жестко проговорил:
– Я гоняюсь за тобой больше десяти месяцев, тварь. И, если понадобится, я убью тебя, даже если при этом погибнут все дети земли.
Несколько секунд Рах раздумывал, а затем ощерил желтоватые зубы, крепче прижал к себе мальчишку и сказал:
– Давай – стреляй! Убей нас обоих! Но чем ты тогда отличаешься от меня?
– Я не получаю удовольствия, убивая людей, мразь! – отчеканил Крев.
– Да ну? – Ухмылка Раха стала еще шире. – И поэтому ты так жаждешь моей смерти?
Крев, продолжая держать рыжего маньяка на прицеле, стал просчитывать возможные варианты. Рах заметил сомнение, мелькнувшее в его глазах.
– Ты блефуешь, Крев, – издевательским тоном заявил он. – И ты жалок. Опусти ствол и убирайся отсюда к черту.
Рука Крева начала подрагивать от ярости.
– Не вынуждай меня, Рах, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Если бы ты знал, как мне хочется
