Нормально звучит, и мне очень подходит, ведь я тоже сегодня прибег к обману, но признаться в этом могу только самому себе. Я повернулся на бок и сонно улыбнулся. Никто не узнает, что те два листика были абсолютно безвредны… Это была последняя мысль, после чего темнота вновь ласково укутала меня своим одеялом и унесла далеко-далеко…
Глава 12
По дороге с облаками
Наутро я проснулся «удачно», до восхода солнца, тем не менее чувствуя себя прекрасно отдохнувшим. Видимо давало о себе знать то, что я не пил лимэль уже почти двое суток. Бодренько подскочив с лавки, я тихо вышел во двор. Было раннее утро, спали еще петухи, не брехали собаки, вообще тишина была мертвая. Я порадовался этому и направился к бочке с водой, где умылся и тщательно (насколько это возможно без мыла, мочалки и даже ковшика), помыл верхнюю часть тела, скинув одежду. Мимолетно ощупал свой шрам от стрелы в спине и почувствовал только легкий намек на него — дырка уже полностью затянулась.
Одеваясь, я оглядел свое тело. Приятные изменения меня порадовали — исчезло небольшое пивное брюшко и намечавшийся жирок на ногах, сами ноги стали более сильными, подвигав ими, я увидел, как перекатываются твердые мышцы. Торс также избавился от всего лишнего, наросшего за долгим сидячем образом жизни и стал более подтянутым. Короче, до культуриста я явно не дотягиваю, над мышцами мне нужно еще много работать, а пока я бы назвал себя жилистым. Кстати, почему бы не начать работать прямо сейчас?
Я сбегал обратно в дом и взял свои мечи (вернее мечи мастера, но они давно уже обосновались за моей спиной, так что я считал их уже своими). Выйдя во двор, я извлек клинки и прокрутил в кистях пару раз, чувствуя слабое, но неприятное сопротивление организма давно уже заученным движениям. Непорядок, решил я и стал упражняться, вспоминая все разминочные упражнения, которым меня научил мастер. Они позволяли не только разогнать по телу застоявшуюся кровь, но и почувствовать каждую его клеточку, каждый нерв. Клинки скоро снова почувствовались продолжением моих рук, они издавали легкий свист, разрезая воздух. Лезвия мечей были длинными и узкими, немного изгибаясь на концах, и очень напоминая японские катаны. Они блестели в полутьме, радостно предлагая станцевать с ними. И я ответил согласием. Поймав слабый ветерок, я стал кружиться, взмахивая клинками, изгибаясь в разные стороны, ведомый только мне слышимым ритмом. Веселье захлестнуло меня, я все убыстрял темп, закручивая вокруг себя веер смертоносной стали и танцевал, танцевал с ветром!
Когда я остановился, тяжело дыша, я увидел, что проснувшийся хозяин с великим почтением смотрит на меня с порога, а вокруг по забору стоят местные жители и с восхищением комментируют мою разминку. Чертыхнувшись, я вложил мечи в ножны и пошел в дом, недоумевая, как же я прошляпил их появление. В доме меня уже поджидал обильный завтрак, который улыбающаяся жена попросила меня откушать. Я взглянул в окно — на дворе уже было совсем светло, солнце уже встало. Видимо, долго я протанцевал, пролетело не меньше двух часов.
Быстренько покидав под добродушными взглядами хозяев несколько тарелок каши в себя, я поднялся и заявил, что на полный желудок не люблю путешествовать. Иским лишь кивнул и вышел из дома, а я принялся одеваться. Накинул жилетку, куртку, повесив за спину клинки и чехол с луком, я пожелал доброго здоровья хозяйке и её детям, внимательно оглядел Лину, на лицо которой уже вернулся румянец, а потом подхватил сумки и вышел во двор. Там Иским запрягал лошадь в телегу.
— Что, опять к брату поедешь? — спросил я его.
— Да нет, вас до столицы провожу! — невозмутимо отвечал он.
У меня просто отвисла челюсть. Он собирается везти меня в столицу! Заманчиво, но я как представил, что придется неизвестно сколько трястись по ухабам, отбивая все, что можно, и что нельзя, и мне стало дурно. С жаром я принялся его убеждать, что в столицу я не тороплюсь, времени у меня много и я не хочу утруждать его. На что староста с не меньшим жаром упирался, говоря, что они теперь должны мне за лечение дочери, а значит должны чем-то отплатить. А я ведь даже забыл с ними рассчитаться за обед и ночлег!
Короче, после долгих уговоров, поняв, что миром дело не решить, я резко сказал:
— Молчать!.. Я! Иду! Пешком!
Затем достал серебряную монету из кошелька и вручил старосте со словами:
— За еду и ночлег.
— Но…
Я резко оборвал его:
— Никаких возражений! Или ты считаешь, что королевский лекарь настолько бедствует, что не в состоянии прокормить себя?
Иским пристыжено замолчал, а потом робко предложил проводить меня хоть до конца деревни, но что я согласился, ведь из двух зол… Но я и не знал тогда, что провожать меня намылилась буквально вся деревня! За нами увязалась такая толпа народа, что заполнила всю ширину улицы. Но это полбеды. Проблемой было то, что периодически то один человек, то другой нагоняли нас со старостой и почтительно задавали мне какой-нибудь вопрос. То они хотели знать, где я так научился клинками махать, то как выглядят эльфы, то много ли я знаю о короле… Я сначала отвечал, потом отшучивался, потом меня все в конец достало, а деревня, сука, все не кончалась!
Когда я уже, отчаявшись, серьезно рассказывал одной девушке, как быстро похудеть (да просто не жрать ничего!), то увидел спасительный проем ворот и ускорил шаг. Иским, как и обещал, проводил только до конца деревни и остановился в воротах, а затем опять принялся многословно благодарить. На что я сказал:
— Не за что! — и повернулся, чтобы уйти, но тут староста напомнил мне об одной маленькой проблемке.
— А может все-таки проводить вас? Ведь в лесу можно всяких хищников встретить, — он понизил голос. — Тут даже кэльвы встречаются, от них вообще никакого спасения нет!
Остальные, стоявшие чуть сзади, подтверждающе загомонили:
— Да, кэльвы — это страшное дело!..
— Кэльвы? — недоуменно оглянулся я. — Да встречал я этих кэльвов!
Все потрясенно притихли, а один голос в толпе спросил полушепотом:
— А как вы убежали от них?
Я улыбнулся и ответил:
— А я и не бегал! Они ведь такие симпатичные пушистики! Когда гладишь их — мурлычут, будто домашние кошки, — мечтательно рассказывал я. — И вообще, чего вы их боитесь? Просто они нападают на людей только когда голодные, а если к ним обратиться мысленно и сказать, что ты их друг и не причинишь им боль, накормить — тогда и они с тобой подружатся. Но сейчас, думаю, они и вовсе перестанут нападать. Раньше ведь разбойники в лесу всю дичь выводили да распугивали, а теперь там тихо будет. Так что вы в лес к кэльвам не лезьте, и они вас трогать не будут! — закончил я свою речь.
— А разбойники? — произнес кто-то.
— А нет больше разбойников. Умерли все позапрошлой ночью!
— Как?… — сдавленно прошептали из толпы.
— Молча! Ну, разве что кое-кто крикнуть успел.
Люди в толпе стали внезапно очень похожими друг на друга, вероятно широко раскрытыми глазами. Я даже и не знал раньше, что глаза могут так раскрываться и думал, что выражение «полезли на лоб» — это преувеличение. Но тут увидел, что этого выражения здесь будет явно маловато!
— Ну что вы на меня так уставились? — удивленно спросил я. — Встретились мы с ними позавчера, поговорили. Такими неприятными людьми оказались — грязные, вонючие, некультурные. Хотели у меня все
