— Так вот, в твоих книгах, наверное, много говорилось про честь, доблесть, отвагу, про то, как прекрасные рыцари на белых жеребцах спасают принцесс из лап коварных драконов и всяких злодеев. Я прав?
— Да… — гномку начало потихоньку охватывать сомнение.
— Так вот, эти книги были написаны для детей, которые еще не знают окружающего мира, еще не понимают, где добро, а где зло. Именно для них были придуманы такие сказки, в которых всегда счастливый конец, в которых принцесс всегда спасают, а герои возвращаются домой с сокровищами и славой, в которых зло повергается навсегда бесчисленное множество раз.
— Но… — начала гномка.
— …это неправда, — закончил я.
Сомнение Алоны плавно перешло в удивление.
— Но почему? Ведь у нас эти книги читают не только дети, но и взрослые гномы.
— Знаешь, Алона, иногда взрослым так сильно хочется вновь побыть детьми, что они достают себе красивые игрушки, придумывают различные бессмысленные игры, читают сказки…
Гномка задумалась.
— Тогда зачем?
— Зачем что? — не понял я.
— Зачем писать такие книги, если в них ложь? — негодующе воскликнула принцесса.
— Потому что те, кто их писал, хотели показать, как должен был выглядеть мир, в котором мы живем. Чтобы у нас всегда зло всегда побеждалось, а прекрасные принцессы выходили замуж за сильных и смелых героев, ну и прочая…
— А как же честь?
— Честь это тоже выдумки. Это свод правил, который придумали себе люди… хм… разумные расы, чтобы построить такое общество, где могли бы жить и сильные, и слабые особи. Если и придерживаться этих правил, то только лишь находясь в этом обществе, потому что они намного ограничивают выживаемость отдельных личностей.
— Не поняла, — замотала головой гномка.
— Разберем на примерах, — взял я манеру нашего препода, пытавшегося вбить основы религиоведения в пустые головы студентов. — Есть общество, где соблюдаются определенные правила, ну не убивать, не воровать и так далее. Туда попадает некто, кому абсолютно нас… начхать на все запреты этого общества. Он начинает брать все, что ему понравится, убивать всех сопротивляющихся ему, в общем, вести себя крайне неприлично. Результат?
— Его убьет стража! — нашла выход Алона.
— Правильно! Тем самым нарушив для сохранения общества его же законы, ограничивающие остальных. Понятно?
— Нет.
— Ладно, второй пример: путешествует себе одна маленькая девочка, никого не трогает, а некие злые дяди пытаются её причинить вред, подло убивая её защитников, нападая не по правилам — десять на одного. Защитники героически и по правилам сопротивляются и закономерно умирают. Ведь правила запрещают им бить в спину, добивать безоружных, которые тут же берут оружие, лишь только они отвернутся, в общем, они сражаются честно, но так же честно и умирают. Польза? Никакой! Что же делать?
Гномка задумалась, а потом безнадежно сказала, опустив голову:
— Не знаю.
— Плохо, садись, два!
Гномка села рядом со мной на лежанку.
— А почему два?
— Не обращай внимания, это я о своем, — стушевался я. — На чем мы остановились?
— Что делать, когда защитники с честью погибли?
— Ах, да! Ответа здесь может быть два. Первый — девочке самой нужно отбросить все сковывающие её понятия о чести и начать бить врагов подло, грязно, низко, но зато избавляясь от них быстро и навсегда. А второй — это пригласить кого-нибудь, кто сам не постесняется запачкаться в подлости, и самой местами остаться чистой. Но это почти что первый вариант, потому что заказчик всегда виновен наравне с исполнителем!
— И все?
— Все!
— А как же сделать так, чтобы с честью выйти из битвы победительницей и снискать славу на поле сражения? — не унималась гномка.
— А что было в начале? — хитро спросил я.
— В начале чего? — не поняла Алона.
— В начале истории, — подсказал я.
— Ну, злые дяди начали подло убивать защитников…
— Как убивать? — переспросил я.
— Подло.
— Вот ты и ответила на свой вопрос. Если нападающие действуют подло, то уже нет никакой честной битвы, а значит, тот, кто выжил после неё, тот и прав! — заключил я.
— Значит, умереть с честью плохо? — гномка посмотрела на меня.
— А умирать вообще плохо, — парировал я.
— А сражаться честно плохо?
— Если в тренировочном бою, то хорошо. Если в бою реальном, то там главное, чтобы противники все умерли, а как — честно или нет, это уже не столь важно.
— А добивать безоружного раненого хорошо? — вернулась гномка к началу разговора.
Я только горестно вздохнул, поняв, что тактику нужно менять, иначе гномка четко запишет меня в свои враги, и тихо ответил:
— Я не добивал безоружного, я избавлял его от страданий. И в благодарность за это он поделился со мной ценными сведениями.
— Но безоружного…
— Алона, ты неправильно поняла мысль, которую хотели донести до тебя писатели. Они говорят: умирать без оружия в руках — плохо. А ты не думала, что это относится не к врагам, а к защитникам?
— То есть? — гномка уже сопротивлялась не так сильно.
— Примитивно на примере объясню тебе. Писатели хотели сказать, что если в один черный день подлый, но сильный враг нападет на твои земли, то ты не должна трусливо бежать от него, получая смертельный удар в спину, а встать на защиту своего дома и с оружием в руках пусть умереть, но хотя бы попытаться его убить! Понятно?
Гномка молчала, переваривая информацию. Молчал и я, глядя как солнце поднимается все выше, и думая, сколько же времени я бестолково потерял. А нам еще полдня ехать в Зингард.
— Значит, честь, это выдумки?
Так, похоже, что процесс зашел слишком далеко. Я повернулся к Алоне и взял её за плечи. Она не вырывалась, хоть это хорошо.
— Послушай меня, девочка. Я считаю себя подлым и бесчестным существом, но этим горжусь!
Алона в испуге взглянула мне в глаза.
— Нет, ты не поняла, я считаю себя таким, потому что могу поступать подло и бесчестно. Это много раз спасало мне жизнь, поэтому я никогда не собираюсь становиться белым и пушистым, как герои из сказок. Но мне приходится действовать так только для того, чтобы выжить, а в остальное время я веду себя культурно и цивилизовано и пытаюсь ладить с окружающими, добром отвечая на добро.
Испуг принцессы сменялся сочувствием. Я опустил руки и отодвинулся. Не хватало еще, чтобы меня жалели!
— Алона, мир — это не сказка, он намного сложнее и в нем нет только черного и белого. Здесь и добро может пользоваться подлыми приемами, а зло в ответ притворяться честным и искренним. Тебе, как
