- А я и не владею, это так, случайно обнаружилось! - буркнула я и вытащила онемевшие от холода руки из воды.
И ещё заметь, с этим белобрысым типом явно что-то нечисто!
Да знаю, шиза моя ненаглядная, знаю!
Наблюдатель посмотрел на меня уже по-другому, без прежней насмешки и издёвки. Я словно открылась для него в новом свете, и он пересматривал своё ко мне отношение. С его лица исчезло то липовое выражение почтительности, которое меня раздражало, исчезла неприятная полуулыбка, и на несколько секунд он стал просто задумчивым.
- Виктор, - неожиданно произнёс мужчина, протягивая мне руку, затянутую в тонкую кожу чёрной перчатки.
- Кейни Лэй Бра... то есть, - быстро спохватилась я, - Кейрини Лэй. Можно просто Кейни или Лэй.
Моя кисть ещё не высохла от воды, но Наблюдатель легонько сжал её пальчики и невозмутимо поднёс к губам. Задубевшей от холода кожей я ощутила довольно сильное жжение вместо покалывания и удивлённо уставилась на белокурого мужчину. Что это означает? Я сегодня уже здоровалась с несколькими... не совсем людьми, скажем так, но это... это совсем не то!
Высказывать своё волнение вслух я не решилась. Этот тип и так знает, что я нелюдь. Хватит с него.
- Знаешь, - медленно прознесла я, рассматривая пальцы, которые он поцеловал, словно надеялась найти там ожог, - давай ты меня вместо мисс будешь называть просто Лэй. И не на Вы, а на ты, идёт? - я подняла взгляд и встретилась с васильковыми глазами Виктора. - Тебя ведь так и подмывает обращаться со мной как, по меньшей мере, с равной. Облегчим тебе задачу.
- Как хочешь, - флегматично пожал плечами Наблюдатель, но я не поверила, что ему всё равно. Человеку, который старше меня в два раза, всё равно быть не может.
Мы умолкли, а молчать сейчас было абсолютно нельзя. Ну, знаю я, что вот именно такие моменты хорошо подходят для завязывания вполне дружеских отношений. А дружеские отношения с этим вот белоголовым субъектом моему здоровью никак не повредят. Скорее, наоборот.
- Расскажи, - я хлопнулась рядом на лавку рядом с мужчиной, - что там в Академии Наблюдателей Мрака?
- Фикусы у входа, - усмехнулся Виктор, - и домашний гуль по кличке Пуся.
У меня лицо перекосилось от злости и изумления: кажется, он опять начал издеваться. Я к нему со всей душой, а он...
Увидев это, Наблюдатель рассмеялся и произнёс:
- Я серьёзно. Смотри, - он не без труда задрал рукав плаща и показал мне странный шрам в виде неровного квадрата. Было видно, что эта геометрическая фигура сделана не хирургическим инструментом, а длина её сторон сравнима с расстоянием между клыками у среднестатистического гуля.
- Такую вещь сдел каждому из моей группы Пуся. И всего лишь за пару лещей, - произнёс Виктор, опуская рукав. Я фыркнула:
- Не лучше ли было взять стерильный скальпель и позвать Малевича?
Гули не разносят трупный яд, но всё же.
- Если бы ты училась в Академии, ты бы поняла, - возразил мужчина.
- Говорят, что первый год в Академии, - начала я, внимательно всматриваясь в его лицо, - это год в изоляции?
Виктор кивнул:
- Да, полная изоляция от окружающего мира. Твою группу помещают в специальный корпус, запрещая выходить за его пределы и пределы отведённого вам двора. Впрочем, оттуда и невозможно выбраться, пока Вам не разрешат. Но это ещё не всё. Вы учитесь, едите, тренируетесь без каких-либо контактов между собой. Вы живёте по одному, и вам запрещено приходить друг другу в комны. И поверь, первый курс - это действительно курс в изоляции. Больше я тебе сказать не могу: это, как ты сказала, военная тайна.
- Но зачем это всё?
- 'Это всё', как ты выразилась, мы зовём Пыткой Одиночества. Она - часть обучения, проверка силы воли и нервов, так сказать. Для того, чтобы учиться на Наблюдателя, нужно уметь держать себя в руках и подолгу обходиться без контактов... Есть ещё масса нюансов, которые тебе знать нельзя, - добавил он, глядя, как я уже открыла рот для очередного вопроса.
- И всё равно, - не унималась я, - год - это...
- Мало? А ты попробуй! - мягко оборвал меня Виктор. - Ты и десяти минут не усидела в своей комнате, вылезла из окна поискать проблем на свою голову. Попробуй провести год в молчании и строжайшей дисциплине.
Я помолчала, а потом с неприятным чувством на душе ответила:
- Уже не смогу.
- Ты хотела быть Наблюдателем? - покосился на меня Виктор.
Я кивнула, подтягивая колени к груди:
- И сейчас хочу.
- Странное у тебя желание, как для девчонки, - усмехнулся мужчина и откинул голову на спинуку лавки, полностью расслабившись.
- Вампиры убили моих родителей. Чего тут странного? - пожала я плечами. - Теперь даже могил не могу найти.
- А может...
- Нет, они не стали. Это я тоже проверяла.
- Как?
- У меня есть знакомые.
- Например? - повернул ко мне голову Наблюдатель.
Я внимательно посмотрела в его глаза, но ничего не увидела из-за густой тени ясеня и, видимо, сузившихся зрачков. Пришлось изрядно напрячься, чтоб опять расширить их, но когда мне это удалось, я разочарованно поняла, что глаза и лицо Виктора пусты и бездушны, как у куклы...
Даже нет, хуже.
У моей Скарлетт на лице и то больше чувств, хоть её сделали вампиры. А у Наблюдателя каждая чёрточка наполнена ничем. Словно её высек из мрамора скульптор-неумеха, так и не научившийся выражать чувства и эмоции своих творений.
- Ты малость перестаралась, - неожиданно произнёс белоголовый мужчина, так и не поднимая головы со спинки лавочки. - У тебя зрачки стали на весь белок.
Я не ответила, только отвернулась и крепко зажмурилась, пытаясь привести себя в порядок. Знать бы ещё, как, ведь раньше я делала это неосознанно, при смене освещения...
- Сосредоточься на глазах, - тихо посоветовал Виктор, - представь, будто они меняются, представь, как сужаются зрачки.
Я попыталась последовать его словам - в глазах неприятно кольнуло и выступили слёзы. Первым моим побуждением было как следует потереть веки, что я и сделала: ощущение было такое, будто я час просидела, уткнувшись носом в экран работающего телевизора, да при этом ещё и не моргала.
Но зато когда я посмотрела на Виктора, его лицо, как и полагалось, было скрыто тенью ясеня.
- У тебя такие красные глаза, будто ты полчаса блуждала в дымовой завесе, - хмыкнул тот.
- А что потом, после Пытки Одиночества? - спросила я, проглотив его насмешку. Он прошла через горло с большой неохотой, как непережёванная рыбья кость.
- Потом вас переселяют в другой корпус и выпускают к остальным. Это чем-то похоже на школьную жизнь: общая столовая, общий школьный двор, тренировочные площадки, в коридорах полно народу из разных потоков... Тебе лучше помнить, как это.
- Я училась не совсем в простой школе.
- Ах да, извини. Забыл.
- Давно выпустился?
