Мои пальцы погрузились в кровь отца. Рядом сидела отчаянно старающаяся не заплакать мама.
... А кровь была тёплой... Но она остывала... Скользко...
Фигура незнакомца неожиданно бросилась вперёд. Крик мамы оборвался странным хрипом и бульканьем. Она упала рядом со мной.
Ещё живая, ещё странно дёргаясь.
У неё был глубокий порез на шее, из которого тёк ручей крови.
Кровь... Кровь... Опять эта кровь!!!
И тогда я больше чем испугался. Ужас вызывал просто невыносимую физическую боль. Я плакал. Я пытался маленькими ладошками остановить у мамы кровь. Я звал её и папу...
Но всё было тщетным.
... На улице нас было трое...
Нет.
Только я.
Моя истерика, мой животный ужас не знали границ. Вот они, мои папа и мама, ещё тёплые, значит, ещё живые... Почему же они спят и не хотят просыпаться? Почему?!!
ПОЧЕМУ?!!!
... Вокруг столько крови...
Я сорвался с места и побежал, не разбирая дороги. И везде, всюду меня преследовал сводящий с ума запах медяков, пропитавший одежду.
... Мрак... Свет... Фонари, лица, голоса... Улицы, поворот, сталкиваюсь с кем-то. Падаю, но поднимаюсь на ноги и бегу дальше...
... Нет, ничего не помню... Только животный ужас и слёзы...
Грязная подворотня, забившись в какой-то угол, тихо и судорожно всхлипываю во мраке. Оттого, как сладко пахнет кровь на моих руках.
... Что так хочется её попробовать...
Но как можно?!! Это - кровь моих родителей!!! Как я могу?!!
Но я хочу крови! Кровь и боль - это всё, что сейчас меня утешит.
Я плакал. Я в исступлении бил кулачками по асфальту, пока не перестал ощущать их. Больно и - хорошо. Пусть будет больно только рукам. Не мне где-то внутри, а рукам.
А после, вопреки всем 'но', вопреки всем воплям естества и совести, словно дикое изголодавшееся животное, я жадно вылизал разбитые костяшки, пальцы, ладони.
Давясь от спешки, сплёвывая песок, проглатывал остывшее, сладкое алое...
Вопреки всему. Самозабвенно.
Боль и кровь - вот что утешает.
... И внезапно - голос.
- Что ты здесь делаешь?
У него было овальное лицо, белые волосы и серебряные глаза - просто озёра без дна. Тёплое растаявшее серебро. Он был одет в длинный чёрный плащ, который мраком выстелился на асфальт, когда вампир - а это был вампир, я умею прекрасно их различать - присел на корточки рядом со мной...
... Винсент...
А потом...
... Незнакомое здание, свет, взволнованные лица и голоса.
Дородный мужчина с вихрями рыжих волос и очень добродушным лицом перевязывает мне руки, другой мужчина, смуглый, сероглазый, с квадратным подбородком и чёрными волосами, зачёсанными назад, что-то обсуждает с вампиром.
Я смотрю на приоткрытую дверь, возле которой никем не замеченная стоит девочка. Может, чуть младше меня. Растрёпанные бессонной ночью русые волосы, злые, красные от слёз глаза, под которыми пролегли чёрные круги. В руках у неё серый медвежонок с ухом, бурым от крови...
Нет.
Это - я.
Та девочка - я !
... Встряхнув головой, я ещё сильнее прижала к себе Тэдди. Меня никто не замечал, а я пришла именно за вниманием. Я не хотела, я не могла возвращаться в тёмную спальню, которая пахнет кровью моих родителей. Хотя все дети утверждают, что пахнет там только конфетами.
Но это - ложь.
На столе мистера Джоунза сидит мальчик. Может, чуть старше меня. Не могу оторвать от него глаз, потому что он не такой, как все остальные. Волосы белые, как чистый лист бумаги или снег, а пронзительно-зелёные глаза горят, как у чёрной кошки, которая живёт у нашей поварихи. Лицо у него перемазано чем-то бурым, а на щеках размазаны слёзы. Мистер Крестовский, который каждый день приносит мне и Киаре какие-то травяные чаи, чтобы мы хорошо спали, перевязывал мальчику руки и говорил что-то успокаивающее...
Я посмотрела на человека, что разговаривал с мистером Джоунзом. Серебряные глаза, белые волосы, чёрный плащ... А ведь я знаю его!
Неуверенно вхожу в комнату и, подойдя к высокому незнакомцу, легонько дёргаю его за плащ. Он смотрит на меня. Не знаю, как называется это выражение лица, но ему словно...
- Я тебя помню, - говорю я. - Ты приходил на наш День рождения, - я никогда не говорила 'мой', - и на папин, и на мамин тоже...
Он присел рядом, и его плащ мраком разлился по полу. Серебряные глаза пристально смотрели на меня.
- Тебя зовут Винс. Так звал тебя папа, - говорю я, а он смотрит на меня и ничего не отвечает. И тогда у меня наворачиваются слёзы:
- Папа говорил, что ты ему как брат! Почему ты не забрал нас отсюда?!!
И тогда незнакомец - впрочем, уже и не незнакомец - поднял меня на руки.
- Так ты помнишь меня? - тихо спросил он, а я плакала и не могла остановиться, глядя то на него, то на зеленоглазого мальчика, перемазаного кровью...
Если бы я могла, то утонула в сапфировой бездне, но я не могла. Хотела. Не могла.
... Я никогда не жалел, что папа брал меня с собой, когда дрался. В этих поединках было моё будущее.
Там, под полной луной, на высеребренной ею поляне, стоял мой отец. Чёрные волосы, прореженные сединой, рассыпались по плечам, а в короткой своей бородке он прятал - я знаю - презрительную усмешку. Он не боялся. Он - Принц Клана Белых Тигров, а значит, всего лишь ступенью ниже Королевы Баст. Я горжусь им как никем иным. Я - его сын. Сотни раз отец брал меня на руки, когда я был ещё совсем маленький, и, глядя мне в глаза, смеялся:
- Скоро я состарюсь, а ты вырастешь, Тимка, и тоже будешь Принцем, будешь защищать Клан и Королеву и приносить мне победы в поединках!
Глаза у него были как два ярких огня синего-синего цвета. Он был строг в воспитании и щедр на подзатыльники, но я всё равно люблю его. Пусть я никогда ему этого не говорил. И он меня тоже любит. Ведь если не он, то кто же? Сейчас мне четырнадцать и матери у меня нет. Матери пусть будут у девчонок! А я - будущий Принц!
Сегодня отец сражается с Принцем Рыжих. Вот он, поединок. Уже начат.
Сегодня отец перекинется. Люблю, когда он перекидывается: его тигр такой красивый при полной луне. Сам я ещё ни разу не превращался. Папа говорил, что я ещё мал и у меня мало для этого энергии, а потом добавлял, что зато когда я перекинусь мало кто посмеет встать у меня на пути.
- Каждый из нашего рода, - повторял мне отец, когда ещё до восхода солнца в парке учил меня драться, - с тех пор, как это стал род оборотней, был вторым или третьим от Королевы, был её силой и опорой. Сила и победа - в твоей крови. В нашей крови.
Вместе с остальными я восторжённо закричал, подбадривая отца:
- В нашей крови победа!
... Но что-то идёт не так. Не по правилам поединка...
