— Мой Бог, парень, неужели необходимо быть таким несгибаемым? Ты начинаешь походить на кочергу каждый раз, как только переступаешь порог этого здания!
Натаниэль в ответ еще больше напрягся.
— Этот клуб не является одним из моих любимых мест.
Этеридж покачал головой.
— Пришло время отпустить прошлое, Натаниэль, — тихо проговорил он. — Я знаю по своему опыту, что оно только тянет тебя назад, — Этеридж смягчился еще больше, сострадание мелькнуло на его лице. — Говоря об этом, как себя чувствует Старик?
Услышав, как его отца, который раньше занимал место Этериджа в качестве главы шпионской сети, называют его прозвищем Лжеца, Натаниэль ощутил ностальгию, к которой примешивалась горечь. Рэндольф всегда был сначала Лжецом, а только потом — отцом. А сейчас он не был отцом даже во вторую очередь.
— К нему не допускают посетителей. Он слишком сильно напичкан лекарствами, и мы не можем доверять никому, учитывая информацию, которую он держит в голове. Боль, причиняемую ему сердцем, можно ослабить только маковым сиропом. Ты знаешь, как легко сознание начинает блуждать под таким влиянием. Он может заговорить с кем-нибудь, считая это безопасным, и слухи могут разнестись по городу в один момент.
Этеридж нахмурился.
— Ты уверен, что он не рискует тем, чтобы скомпрометировать нас?
Натаниэль покачал головой.
— Я подозреваю, что самая конфиденциальная информация, которой обладает мой отец, уже давно устарела, чтобы иметь значение, не говоря уже о том, что бессвязная болтовня о «Волшебнике» и «Грифоне» звучит как простая фантазия.
Этеридж улыбнулся, но это была печальная улыбка.
— Я полагаю, что это утешает нас, но тебя — едва ли.
Проявление симпатии ранило, так что Натаниэль резким жестом отмел ее в сторону.
— В любом случае, я думаю, что теперь он уже близок к своему концу. Я не уверен, что он когда-либо сможет вернуться обратно к своему прежнему состоянию, — у него перехватило горло при этих словах.
Натаниэль глубоко вдохнул и встретился взглядом с Этериджем. Его беспокоило то, что он раскроется перед человеком, который не был склонен симпатизировать ему. Но в выражении лица Этериджа не было ничего, кроме понимания.
Тем не менее, Натаниэль собрался и натянуто поднялся на ноги.
— Мне нужно идти. У меня встреча с епископом. Благодарю тебя за то, что ты достанешь приглашение, — он резко кивнул. — Передай мои наилучшие пожелания своей жене. Доброго дня, Этеридж.
В Рирдон-Хаусе Миртл пошла как обычно вздремнуть, а Натаниэль все еще отсутствовал. Обед не ожидался еще в течение многих часов.
От нечего делать Вилла решила пойти в свою комнату и заняться распаковкой своих книг и свадебных подарков. Домашние хлопоты успокаивали, хотя некоторые вещи из Дерритона заставили ее улыбнуться сквозь слезы.
Хотя казалось, что ее вещей просто несметное количество, они просто растворились в этой огромной, прекрасной комнате. Чтобы хоть немного почувствовать себя дома, Вилла поставила вырезанную Диком красную белку —
Книги ее родителей, вполне почтенная библиотека в Дерритоне, здесь едва заполнили две полки. Вилла сказала себе, что это просто означает, что ей предстоит удовольствие самой найти другие книги, чтобы добавить к уже имеющимся.
Наконец она осознала, чего ей не хватает в этой комнате. Натаниэля.
— Конечно, ты же не можешь делить с ним комнату, — упрекнула она себя. — Ты еще не замужем за ним!
Проблема была в том, что если верить всему тому, что она знала, то она была замужем. Она была замужней женщиной, женой, и она хотела делить комнату со своим мужем.
— Ну, ты просто можешь подождать, — твердо сказала она себе.
Так как новая одежда, которую она и Натаниэль купили сегодня, не будет доставлена до тех пор, пока ее не переделают и не закончат, Вилла оделась в голубое с кремовой отделкой платье для ужина с сэром Дэнвиллом. Но как только платье оказалось на ней, она почувствовала себя неуютно. Кружевные рукава стягивали руки, а из-за кремовой отделки сеточкой, которая крест-накрест пересекала лиф платья, ее грудь была похожа на грудь белой курицы.
Она разгладила голубой атлас вдоль своего тела и попыталась объективно взглянуть на платье. Ткань была в самом деле прекрасная, и цвет смотрелся на ней хорошо. И платье подходило по размеру, все благодаря умению Лили обращаться с иголкой. Возможно, она видела в платье недостатки из-за своего собственного недостатка вкуса, а не из-за того, что в нем было что-то не так.
В комнату шумно влетела Лили. Когда она увидела, что Вилла уже одета, она встала позади и глубокомысленно постучала пальцем по нижней губе.
— Я могу видеть, что вы недовольны, миледи. Я думаю, что это платье было сделано для того, у кого не было вашей фигуры. Эта сеточка здесь, она пришита, чтобы казалось, что у леди более пышная грудь.
— Ох, ужасно. У меня достаточно пышная грудь, спасибо.
— А эти рукава… Думаю, кто-то хотел скрыть костлявые руки.
— На моих руках не видно костей, — Вилла вздохнула, чувствуя себя слишком разочарованной. Она так хотела произвести впечатление на Натаниэля сегодня вечером. — Я выгляжу глупо?
— Нет, конечно же, нет! Вы так думаете, просто потому, что несколько деталей вам не идут? Миледи, когда вы будете выезжать в свет, вы увидите некоторые туалеты, которые выглядят так, как будто они приехали в город вместе с цирком шапито!
Лили обошла Виллу кругом.
— Теперь, вот это отлично подойдет для небольшого ужина в семейном кругу — давайте опустим декольте вниз… — она потянула лиф вниз, заставив груди Виллы вздыматься над рюшем. — Вот, так-то лучше. Давайте сделаем такую прическу, чтобы ваши волосы свободно падали на спину и отвлекали внимание от рукавов — не беспокойтесь, к следующему разу я их переделаю.
Вилла повернулась к зеркалу и изумилась.
— Ох, так гораздо лучше, — несколькими быстрыми движениями и двумя-тремя булавками, Лили превратила этот наряд из платья какой-то другой женщины в платье Виллы, демонстрирующее ее грудь и шею. — Ты отлично справилась!
Лили улыбнулась.
— Я рада, что вы так думаете, миледи. Я пыталась прислуживать мисс Дафне когда-то, но она сказала, что я слишком сильно тяну ее за волосы.
— Отлично, это ее потеря и мое приобретение, — бодро ответила Вилла. Теперь она с нетерпением ждала обеда. Она не могла дождаться, когда Натаниэль увидит ее в голубом.
Натаниэль был не из тех, кто унижается, даже перед церковным епископом, но в этом случае он готов был сделать исключение. Лучший способ сохранить то, что осталось от репутации Виллы — это провести быструю, тихую, законную церемонию.
К несчастью — а Натаниэль уже чертовски устал от «несчастий» — епископ, с которым он имел дело, не имел об этом ни малейшего понятия, несмотря на самые лучшие — для новичка — попытки Натаниэля выглядеть покорным.
— Почему я должен удовлетворить ваше ходатайство? — холодно поинтересовался епископ. Он откинулся назад в своем кресле, переплел пальцы на животе и неодобрительно разглядывал Натаниэля. — Почему я должен содействовать любому плану, который вы там состряпали, зная, что он наверняка может привести к чему-нибудь бесчестному?
Очевидно, этот человек был знаком с историей лорда Предателя.
