меня, — его расстройство было очевидным. — Все, что я знаю, — это то, что я не могу доверять никому, даже Лжецам. Даже до того, как Джекем сказал это — но я не могу вспомнить
Рен выглядел ужасно побледневшим и слабым. Натаниэль выступил вперед.
— Саймон…
Саймон вздохнул.
— Мне жаль, Рен. Я пока оставлю тебя в покое. Если ты вспомнишь что-нибудь, что угодно…
Рен махнул рукой в знак согласия, но, кажется, он едва был в состоянии поднять голову от подушки.
— Тебе нужен профессиональный уход, Рен? — заботливо поинтересовался Саймон. — Я могу поселить сюда миссис Нили. Я уверен, что она будет в восторге, увидев, что ты вернулся.
Несмотря на то, что он был больным и измученным, Рен расширил глаза от тревоги.
— Пожалуйста, не надо. Она милая, но… — он наклонился ближе и прошептал: — Она яростная сторонница обтирания губкой.
Саймон усмехнулся.
— Ах. Хорошо, возможно, кто-то здесь в доме Рирдона…
— Я буду это делать! — голос Виллы был приглушенным, но четко донесся из-за двери.
Ужаснувшись, Натаниэль промчался к двери и рывком распахнул ее.
— Ты
Вилла разозлилась.
— Конечно же, нет. Я только что вернулась, чтобы принести мистеру Портеру его бульон, — она показала ему новый поднос в своих руках.
Натаниэль немного расслабился. Она, очевидно, спускалась вниз на кухню и потом поднялась обратно.
— Ох. Мои извинения.
— Стыдись, Нейт, — спокойно сказал Саймон. — Ты должен знать, что если бы она захотела подслушать, ты бы никогда не поймал ее за этим занятием.
— Что? — усмехнулся Натаниэль. — Не будь смешным.
Но Вилла ответила ему бесхитростным взглядом, который впрочем, не вполне разуверил его.
— У нас вскоре назначена встреча с епископом, — весело напомнила она ему.
Натаниэль кивнул, хотя он начал сожалеть о том импульсе справедливости, который позволит епископу сделать попытку убедить Виллу.
Он махнул в сторону двери, приглашая Саймона.
— Я провожу тебя вниз, Саймон.
Саймон вышел со сногсшибательной улыбкой и еще одним приглашением для Виллы, а также с обещанием Рену вскоре вернуться. Как только они отошли от комнаты на такое расстояние, где их не могли услышать, Саймон остановил Натаниэля.
— У меня есть кое-что, на что ты должен взглянуть. — Он вытащил из кармана сюртука газету. — Фиблс принес это нынешним утром.
Натаниэль развернул газету и застонал. Голос Общества вернулся, и он знал все об инциденте с Финстером.
Ярость переполнила Натаниэля.
— Туфли? Этот самодовольный ублюдок!
— Все еще не считаешь, что Голос относится к главным приоритетам, а, Кобра? — улыбка Саймона была почти зловещей. — Он назвал Агату «шлюхой трубочиста». Это почти так же отвратительно, — он взял газету назад и прочитал статью еще раз. — Нет, я думаю, что это гораздо хуже.
Человек, прячущийся в убогой комнатушке, держал газету в руках, которые дрожали от ярости.
Рирдон опередил его, заполучив девчонку, и, вероятно, и этот предмет тоже. Какого дьявола Рирдон стал игроком в этой игре? Он щеголял ею, возил ее по городу, тратил на нее деньги.
Рирдон хотел, чтобы он это увидел. Хотел, чтобы он знал, что у него есть преимущество, что он наложил свои руки на этот чертов политический трофей десятилетия!
На какой бы стороне Рирдон не был в эти дни, он был свободным концом, который нужно было завязать.
Немедленно.
Глава 17
Вилле очень хотелось увидеть епископа. Натаниэль совсем не разговаривал с ней по дороге в экипаже, но Вилла не позволила его молчанию смутить себя. Епископ полагал, что он сможет отговорить ее от свадьбы с Натаниэлем. Этот человек понятия не имел, что он опоздал, по крайней мере, в том, что касалось Виллы.
Как только они оказались внутри, то оказалось, что стены аббатства выглядели просто прекрасно. Натаниэль позволил ей уйти, слегка сжав ей руку. Она последовала за своим эскортом, стараясь не слишком очевидно глазеть по сторонам, пока послушник вел ее по залам. Молодой человек остановился у большой двери и дважды постучал, перед тем как сдвинуть тяжелую дубовую дверь в сторону. Она исчезла в проеме, скрытом в стене. Вилла немедленно влюбилась в этот дизайн. Только представьте себе, совершенно отказаться от раскачивающихся дверных петель!
Затем ее внимание было привлечено огромным столом, который казался вставшим на якорь кораблем в этой величественной комнате, посреди моря из ковра. Епископ встал, как только она вошла. Вилла взяла его протянутую руку и склонилась, чтобы поцеловать кольцо на ней. Ей никогда не приходилось приветствовать епископа, но то, чему учила ее мать, не подвело ее.
Епископ указал ей присесть напротив него. Вилла осторожно присела. Это было что-то вроде низенького кресла, которое заставляло ее ощущать себя совсем маленькой перед человеком, маячившим за столом. Чтобы не соскользнуть еще ниже, Вилла чопорно уселась на край кресла, и выпрямилась во весь свой рост. Таким образом, ее глаза оказались почти на одном уровне с епископом, хотя она подозревала, что его кресло было гораздо выше, чем ее.
Епископ был тучным человеком, она могла определить это, даже несмотря на его тяжелые одежды. Его лицо было круглым и розовым, обрамленным белыми усами и бакенбардами, а его головной убор не слишком скрывал тот факт, что большинство волос находилось на его лице. Он не казался доброжелательным, но также он не выглядел и устрашающим, так что Вилла позволила себе расслабиться, но не настолько, чтобы глубже откинуться в кресле.
— Мисс Трент… — начал епископ.
Вилла быстро подняла прямую руку вверх, подобно хорошему студенту. Епископ поднял бровь, но кивнул ей, предлагая заговорить.
— С вашего позволения, Ваша Милость, я леди…
Мужчина стремительно поднял свою руку, ладонью вперед, остановив ее на середине фразы.
— Это еще неизвестно, юная дама, — неодобрительно сказал он. — Прошу вас не прерывать меня больше.
Так как ее саму только что прервали, и не слишком вежливо, то Вилла сочла его выговор слишком суровым. Но все же Натаниэль хотел, чтобы она произвела впечатление на епископа, так как они нуждались в его одобрении. Поэтому она сдержала себя и только покорно кивнула.
