Огрин вздохнул.
– Кое-кто совсем недавно утверждал, что понятие 'смысл' придумали люди… – он запнулся. В кабине впервые раздался голос 'пумы':
– Обнаружен ДНК-маркер. Иду по следу.
– Анализ маркера! – приказал Огрин.
Пауза.
– Маркер поврежден, точная идентификация затруднена. Ищу следующий маркер, – пару секунд тишина – Маркер обнаружен. Анализирую, – пауза чуть дольше первой, – Соответствий в базе ДНК не найдено. Видовая принадлежность неизвестна. Ориентировочная датировка: минус пять – тридцать суток. Обнаружены остаточные молекулы запахов. Иду по следу.
Люди в кабине отпрянули от экрана. Огрин бросил на Хельгу горящий взгляд.
– Запахи не сохраняются долго. Здесь совсем недавно были аборигены!
Врач не успела ответить – в кабине вновь послышался голос робота:
– Обнаружен вероятный источник запаха. Визуально аналогичен туннелю. Исскусственное освещение отсутствует. Назначение неизвестно.
– Вперед! – воскликнул Огрин.
Экран резко померк, затем вспыхнул мрачноватым красным пламенем: робот перевел камеры в инфракрасный режим. След вел в широкий и довольно высокий туннель с арочным сводом из крупных обтесанных камней, полого спускающийся под землю пол толстым слоем устилал песок. Прыгающее вместе с пумой изображение мешало видеть детали.
Впрочем, 'дерганье' вскоре прекратилось – туннель уперся в гладкую, как зеркало, вертикальную стену из слоновой кости. У подножья, на маленьком каменном блоке, стоял бронзовый треножник с большой оплывшей свечой, а рядом, полузасыпанный песком, лежал тинтар – популярный на Дуагее музыкальный инструмент, похожий на помесь арфы с лирой. Хельга и Огрин переглянулись.
– Храм? – удивленно спросила врач. Капитан, нахмурившись, обернулся к экрану:
– Прожектор на стену, камеру в видимый диапазон, – приказал Огрин.
Хельга негромко ахнула, капитан подался назад. Едва инфракрасное изображение сменилось обычным, стало видно, что стена целиком, сверху донизу украшена странной, однотонной живописью, сильно напоминавшей творчество первобытных людей. В инфракрасном диапазоне рисунки были невидимы.
– Ярче! – выдохнула врач. – Приблизь картинку!
Далеко внизу, под землей, робот послушно усилил яркость прожекторов. Огрин впервые в жизни реально ощутил, как шевелятся волосы на затылке.
– Люди… – прошептал он, невольно вцепившись в подлокотники кресла. Хельга резко обернулась:
– Стоп! – бросила она жестко, сверкнув глазами. – Смотрите внимательно!
Огрин молчал. Рисунки на стене изображали сцены охоты – стилизованные контуры копытных, пробитые копьями и стрелами мамонты, костры, где жарились вспоротые тела, целые табуны, окруженные черными фигурками с оружием. Фигурками людей.
– Капитан, – напряженно спросила Хельга. – Сколько разумных рас обитает на Дуагее?
Огрин вздрогнул.
– Больше десятка. Мы не знаем точно.
– Но людей здесь нет, верно?
Капитан потер подбородок.
– Многие местные виды очень близки нам морфологически. Феи, гномы, кентавры… Также, с орбиты мы наблюдали расу, образно названную 'эльфами', они максимально похожи на людей.
– И, тем не менее, – бледная женщина обернула к нему лицо, – Одного взгляда на эти рисунки хватило вам, чтобы однозначно идентифицировать людей. Не эльфов, не фей, а человека. Почему?
Огрин отшатнулся. Помолчал.
– Не знаю, – выдавил он наконец.
– А я знаю, – спокойно, хоть и с легким напряжением в голосе, ответила врач. – Потому что в сценках, запечатленных здесь, вы подсознательно ожидаете встретить людей. Мы уже десятки тысяч лет господствующий вид на Земле, кроме нас никто не создавал произведений исскусства. Ваш мозг видит стилизованных гуманоидов в сценах ярко выраженного доминирования над средой; этого, как правило, достаточно для мгновенного и однозначного вывода на уровне рефлексов. Разум включается в работу гораздо позже.
Капитан стиснул зубы:
– Согласен. Что из этого следует?
Хельга нервно усмехнулась.
– Огрин, на Дуагее нет доминирующих рас. Ни один абориген не смог бы с ходу, просто взглянув на стену, назвать изображенный там вид. Их мозг работает иначе.
Повисла тишина.
– Иначе, чем у автора этих рисунков?
– Вот именно, капитан, – тихо сказала Хельга. – Не думаю, что здесь вообще изображена Дуагея.
Она отвела взгляд.
– Треножник со свечой. Музыкальный инструмент. Единственная на планете башня, построенная из костей неизвестных здесь животных…
– Аэлита, – выдавил Огрин.
Хельга вздрогнула.
– Что?
Капитан с болью зажмурился.
– Они поклонялись жестоким магацитлам, веря, что те однажды вернутся с Кровавой Звезды…
– Магацитлы? – тревожно переспросила врач. – Кровавая Звезда?!
Огрин стиснул зубы.
– Это из книги. Я люблю старинные книги, вы же знаете. В одном древнем романе… Такое не просто объяснить, Хельга.
Женщина поджала губы.
– Верю, – сказала сухо.
Капитан с силой втянул воздух.
– Возвращаемся, – произнес он твердо. – Пора задать кое-кому прямой вопрос.
Хельга молча кивнула. Под землей, в туннеле, 'пума' огроными прыжкам помчалась обратно.
Яускас и четверо биологов его отдела заперлись в корабельной лаборатории для изучения записей с камеры робота, Хельга продолжила медосмотр спасенных. Мрачный и встревоженный, Огрин вызвал на совещание свободных старших офицеров – Бьорна и Ксению.
– Возвращение? – недоверчиво спросил физик. Девушка моргнула от изумления.
Капитан постукивал по столу пальцами.
– Теперь мы знаем, о чем говорила драконесса, указав, что люди изменились…
– Здесь не крохотная деревушка, где все на виду, – возразил Бьорн. – Капитан, Дуагея огромна! Местные жители не роботы, с течением времени среди них обязательно возникнут суеверия, течения, секты! Храм могли построить члены некоего культа, не имеющего отношения к прочим дуагейцам, ваша находка ничего не меняет!
Огрин нехотя кивнул.
– Я думал над этим.
– Капитан, сейчас нельзя возвращаться! – Ксения в волнении ломала пальцы. – Мы ведь так мало знаем!
– Зато местные знают о Земле куда больше нас, – буркнул Бьорн.
Огрин покачал головой.
– Не все так просто, – он вывел на экран фотографию. – Вы заметили, что каждый из девяти разрушенных замков окружен самой настоящей зоной отчуждения? Дуагейцы не желают селиться даже в ста километрах от руин. Что за тайны сокрыты в этих развалинах, чего они боятся?
