Тогда побратимы поведали ему о тех днях, что они провели в разлуке: как они повернули на запад, как расспрашивали у людей про Глеба. Но никто про Глеба и слыхом не слыхал. Говорили только, что проезжал верхом некий молодец, на девиц глазами постреливал, смущал. Говорили, проезжал работник хороший, жених завидный. Говорили, проезжал настоящий богатырь…
А Глеб ответил побратимам, что никому не назывался своим именем, поэтому никто в здешних местах не знает Глеба.
И побратимы рассудили, что Глеб поступил умно.
Так, переговорив, они поехали не спеша берегом реки – с холма на холм вилась тропинка. Они надеялись встретить какое-нибудь жилье и договориться о перевозе. Но жилье им все не попадалось, хотя места эти были очень удобные для того, чтобы здесь поселиться: торговые суда шли по реке караван за караваном. Волк, как бы со знанием дела, заметил, что тут можно выгодно торговать. Он, видно, кое-что понимал в торговле… Но побратимы не могли знать, что места эти были пограничные между княжествами и из-за этих удобных земель между удельными князьями то и дело возникали споры, иногда заканчивающиеся кровавыми распрями с последующими судами при киевском князе. Понятно, что люди боялись селиться в этих местах.
Наконец наши путники встретили какого-то человека на дороге, и тот им сказал, что совсем недалеко есть перевозчик, однако, сказал, этот перевозчик дорого берет, поскольку он один на всю округу. Человек посоветовал: проще докричаться до торговых судов, и купцы переправят путников на другой берег за весьма умеренную цену.
Глеб было призадумался, но Волка и Щелкуна, на удивление, не смутил разговор о деньгах. Волк и Щелкун сказали, что Днепр вон как широк, – и пока до купцов докричишься, голос сорвешь.
Человек тот встречный пожал плечами и пошел своей дорогой. А Волк и Щелкун потянули Глеба к перевозчику.
Они теперь легко отыскали перевозчика: тот недалеко от берега удил рыбу с лодки.
Перевозчик был старый, но очень крепкий широкоплечий человек. И лицо у него было умное; занимаясь перевозом, всякого народа он повидал.
Перевозчик действительно, как и говорил тот человек, назвал очень большую цену. У Глеба в руках таких денег отродясь не бывало. Поэтому не удивительно, что Глеб разозлился. Он подъехал к самой реке и позвал перевозчика:
– Подплывай поближе, мы сейчас заплатим тебе.
Однако перевозчик и не думал подплывать. Он смекнул, что эти молодцы – не простые крестьяне и с ними лучше не ссориться. И он сбавил цену наполовину.
Глеб оглянулся на побратимов, а те кивнули и достали гривну серебра. Перевозчик просил половину гривны.
Увидев, что у этих людей есть, чем заплатить, перевозчик погнал лодку к берегу. Но он был очень недоверчив и не выпускал из рук тяжелого весла, готовый ударить им любого, кто станет ему угрожать.
Щелкун положил гривну на камень и достал меч, чтобы разрубить ее. Тогда перевозчик, увидевший, что у людей этих есть мечи, еще сбавил цену вдвое. И Щелкун отрубил ему четверть гривны.
Перевозчик, как видно, уважал вооруженных людей.
Лодка у него была небольшая, поэтому переправлять он мог только по одному всаднику. А Днепр был широк, поэтому переправа заняла полдня.
Когда Глеб и побратимы оказались наконец на другом берегу, уже вечерело. Перевозчик угостил их рыбой, отломил им хлеба и отправился обратно к восточному берегу.
А Глеб спросил у побратимов:
– Откуда у вас серебро?
Тогда те показали ему три целые гривны и одну обрубленную. И рассказали, что на пути к Киеву нагнали какого-то всадника, у которого конь повредил ногу – Разговорились с этим человеком. Он оказался из дружины князя Мстислава.
Узнав об этом, Волк и Щелкун поссорились с дружинником и крепко побили его в кустах. А в переметных сумах нашли эти четыре гривны. Побитый дружинник сказал, что гривны брать нельзя, ибо принадлежат они не кому-нибудь, а самому черниговскому князю – старому уважаемому Владимиру, и посланы Мстиславу за голову Глеба. Волк и Щелкун, очень этим заинтересовавшись, спросили: коли гривны посланы Мстиславу, почему же гонец везет их совсем в другую сторону – к Киеву? Гонец не хотел отвечать. Тогда Волк пригрозил ему, и тот признался: подъезжая к городку Гривне, он узнал о гибели Мстислава и решил, что серебро теперь вряд ли востребуется, а ему, гонцу, очень даже может на что-нибудь сгодиться. На что Волк и Щелкун ему ответили: серебро, назначенное за голову Глеба, вернее всего следует отдать этой самой голове…
– Разве мы поступили нечестно? – вопросил Волк.
А Щелкун так рассудил:
– С какой стороны ни смотри, а выходит, Глеб, серебро это твое.
Глеб подумал и не нашел, как возразить. Ему даже понравилось, что он вдруг стал богачом. И Глеб сказал:
– Не помешает нам серебро в дороге.
Они запекли рыбу на угольях и, поделив ее по-братски, съели. Потом прямо на берегу легли спать.
Большими и малыми дорогами и тропами скакали они на запад. Переправились уже через несколько рек и речек, объехали кругом много болот.
Так в пути без особых происшествий провели Глеб и побратимы несколько дней. В некоем большом селе купили за серебро красивую добротную сбрую; набили снедью переметные сумы; выторговали доспехи из толстой кожи.
Совсем стали похожи на гонцов какого-нибудь князя. В крупных городках, в кои случалось им заезжать, так и выдавали себя за гонцов.
А однажды в густом лесу подверглись нападению разбойников. Но тем не поздоровилось: когда Глеб, Волк и Щелкун разозлились, разбойники едва ноги унесли. С князьями же и их дружинами наши путники избегали встречаться.
Далеко уже отъехали от земель черниговских, а все еще слышали в селах русскую речь – большие пространства занимал народ.
Как-то встретили побратимы одного человека, который отсоветовал им ехать на запад. Он сказал, что в землях волынских свирепствует мор. Потом еще и от других людей слышали то же самое. Но не сворачивали.
Однако оказалось, что страшная болезнь косит людей уже не только в волынских землях. Стали вдруг попадаться Глебу и побратимам мертвые деревни: в одних люди вымерли и лежали непогребенные у себя в домах и во дворах, а из других деревень просто-напросто ушли.
Тогда решили побратимы, и вправду, свернуть, здраво рассудив, что дорога – дорогой, а жизнь дороже. И повернули они на юг. Но и на юге был тот же мор. И те же встречались мертвые деревни. Что тут было делать! Не возвращаться же назад…
В деревнях, если встречали кого живого, от такого человека ничего не брали: ни еды, ни воды. Боялись заразы и предпочитали лучше мучиться от голода и жажды, нежели терзаться сомнениями: заболел ты или нет.
Весьма скоро приуныли побратимы. А тут вдруг встретилась им кузница при дороге. Сам кузнец, как видно, давно умерший, вспухший и безобразный, лежал у колодца. Одичавшие, разжиревшие, ленивые псы глодали ему ноги.
Глеб вошел в кузницу и сделал три жаровни. Потом он пережег дрова в уголь и этим углем наполнил жаровни. Побратимы внимательно смотрели, как он все делает.
Глеб сказал:
– Говорят, дым убивает заразу.
Когда они покинули кузницу и снова углубились в лес, Глеб велел друзьям сорвать побольше можжевеловых веток. Эти ветки они мелко наломали и положили на уголья. От жаровен повалил изрядный дым.