Они уже умылись и наполовину опустошили кружки доброго пива, когда вновь появился мастер Наркисс и Боб. Стол заполнился едой. Здесь был горячий суп, Холодное мясо, торт с черникой, свежие булочки, масло и полголовки сыра: хорошая еда, такая же, как и в Уделе. Опасения Фродо не оправдались, да и пиво оказалось превосходным.
Хозяин некоторое время суетился вокруг них, потом собрался уходить.
– Не знаю, захотите ли вы присоединиться к компании, когда поужинаете, – сказал он, остановившись в дверях. – Может вы предпочитаете сразу отправиться в постель. Мы не часто встречаем чужаков – прошу прощения, я хотел сказать, путешественников из Удела, и мы рады были бы услышать рассказ, сказку или песню. Но как хотите! Позвоните в колокольчик, если захотите что-нибудь!
К концу ужина они так приободрились (а ужин занял у них три четверти часа, не прерываемые ненужными разговорами), что Фродо, Пиппин и Сэм решили присоединиться к компании. Мерри сказал, что это неловко.
– Я лучше спокойно посижу немного у огня, а потом, может быть, выйду подышать свежим воздухом. Не забудьте, что мы ушли тайно и еще не очень удалились от границ Удела!
– Не беспокойся! – возразил Пиппин. – Лучше подумай о себе. Не заблудись и помни, что ночью в доме безопасней, чем снаружи.
Компания собралась в большом зале гостиницы. Общество было многочисленным и смешанным, как обнаружил Фродо, когда его глаза привыкли к свету. Свет исходил главным образом от очага, так как три лампы свисавшие с балок, были тусклыми и наполовину погружались в дым. Лавр Наркисс стоял у огня, разговаривая с компанией гномов и с двумя странно выглядевшими людьми. На скамьях сидели люди из Пригорья, местные хоббиты, еще несколько гномов и другие фигуры, которые трудно было разобрать в тени.
Когда вошли хоббиты из Удела, послышался хор приветствий жителей Пригорья. Незнакомцы, особенно прибывшие по Неторному Пути, с любопытством уставились на них. Хозяин представил вновь прибывшим жителей Пригорья так быстро, что они услышали множество имен, но не могли сказать, кому какое имя принадлежит. Казалось, у людей из Пригорья в основном растительные имена (и это показалось хоббитам очень странным), такие как Гоатлиф, Фитсерто, Энилдор, Тистлвуд, Форпи, уж не говоря об фамилии Наркисс. У некоторых хоббитов были такие же имена. Многочисленными оказались, например, Магворты. Но у других были и обычные имена, такие, как Бонксы, Брокхаузы, Лонгхоллы, Сэндховеры, Таянеллы. Многие из них использовались и в Уделе. Было также несколько Накручинсов из Стэддла, а так как они считали, что всякий носящий эту фамилию, их родственник, они приняли Фродо с распростертыми объятиями.
Хоббиты Пригорье оказались дружелюбными и любопытными, и Фродо вскоре понял, что ему придется давать объяснение своему появлению. Он объявил, что интересуется историей и географией (на это последовали многочисленные глубокомысленные кивки головами, хотя эти слова редко употреблялись жителями Пригорье). Он сказал, что хочет написать книгу (изумленное молчание) и что он и его друзья собирают информацию о хоббитах, живущих за пределами Удела, особенно в восточных землях.
Тут его прервал хор голосов. Если бы Фродо действительно хотел написать книгу и имел множество ушей, то в несколько минут набрал бы материала на много глав. И если бы этого оказалось недостаточно, он получил целый список имен, начиная вон с того «старого Лавра», имен тех, к которым он мог бы обратиться за дальнейшей информацией. Но через некоторое время, поскольку Фродо не собирался писать книгу на месте, хоббиты вернулись к своим расспросам об Уделе. Фродо не принимал участия в разговоре и вскоре обнаружил, что одиноко сидит в углу слушая и приглядываясь.
Люди и гномы обсуждали главным образом отдельные события и новости. На юге происходили какие-то беспорядки, и люди, что пришли по Неторному Пути, по-видимому, отыскивали место, где могли бы жить в мире. Жители Пригорья были приветливы, но, очевидно, не собирались пускать в свою маленькую землю множество чужестранцев. Один из пришельцев, косоглазый, болезненного вида человек, предсказывал, что в ближайшем будущем все больше и больше беглецов двинутся на север.
– Если для них не найдется места, они сами отыщут его. Они имеют право на жизнь, как и все остальные, – громко сказал он.
Местным жителям такая перспектива не понравилась.
Хоббиты обращали внимание на это весьма мало, их это пока не касалось. Вряд ли высокий народ будет претендовать на хоббичьи норы. Они больше интересовались Сэмом и Пиппином, которые чувствовали себя совсем как дома и весело рассказывали о событиях в Уделе. Пиппин вызвал громкий смех, рассказав о том, как провалилась крыша в норе Таун в Микел-Делвине: Уилл Бетфут – мэр и самый толстый хоббит в Западном Уделе, погрузился в мел и вылез оттуда, как посыпанная мукой клецка. Но тут послышалось несколько вопросов, от которых Фродо почувствовал беспокойство. Один из жителей Пригорья, который неоднократно бывал в мире, хотел узнать, где живут Накручинсы и чьи они родственники.
Внезапно Фродо заметил странно выглядевшего обветренного человека, сидевшего в тени у двери: этот человек внимательно слушал разговоры хоббитов. Он держал перед собой высокую пивную кружку и курил любопытно изогнутую длинную трубку. Ноги его были протянуты вперед, одетые в высокие сапоги из мягкой кожи, которые ему очень шли, но были поношенными и покрыты грязью. Но нем был так же поношенный плащ из тяжелого темно-зеленого материала, а на голове, несмотря на жару, капюшон, бросавший тень на лицо, но когда он поглядывал на хоббитов, был виден блеск его глаз.
– Кто это? – спросил Фродо, когда у него появилась возможность пошептаться с мастером Наркиссом. – Мне кажется, вы его не представили нам.
– Его! – спросил хозяин, тоже шепотом, скосив глаза, но не поворачивая головы. – Я его в сущности не знаю. Он один из бродяг – мы их называем рейнджерами или следопытами. Он редко говорит, но когда он в настроении, то может рассказать забавные истории. Исчезает на месяц, на год, а потом опять появляется. Последний раз он был здесь весной, но с тех пор я его не видел. Его настоящего имени я не знаю, здесь он известен как Бродяжник. Быстро ходит на своих длинных ногах, но никто не знает, куда и почему он спешит. Для него ни в счет ни восток, ни запад, как говорим мы в Пригорье, имея в виду рейнджеров и жителей Удела. Прошу прощения. Забавно, что вы о нем спросили…
Но в этот момент мастера Наркисса спросили, потребовав еще эля, и его последняя реплика осталась необъясненной.
Фродо увидел, что Бродяжник смотрит прямо на него, как будто услышал или догадывается о сказанном. Затем взмахом руки и кивком головы он пригласил Фродо подойти и сесть рядом с ним. Когда Фродо подошел, незнакомец отбросил свой капюшон, обнажив лохматую голову с темными, местами тронутыми сединой волосами и бледное строгое лицо с пронзительными серыми глазами.
– Меня зовут Бродяжник, – сказал он тихим голосом. – Я очень рад встрече с вами мастер… Накручинс, если старый Наркисс правильно назвал ваше имя.
– Да, правильно, – скованно ответил Фродо. Он чувствовал себя неуверенно под взглядом этих острых серых глаз.
– Что ж, мастер Накручинс, – сказал незнакомец, – на вашем месте я помешал бы вашим юным друзьям говорить слишком много. Напитки, еда, огонь, компания – все это очень приятные вещи, но вы не в Уделе. Тут встречаются странные посетители. Я вижу, вы уже это заметили, – с сухой улыбкой заметил он, перехватив взгляд Фродо. – К тому же очень странные путники проезжали через Пригорье совсем недавно, – продолжал он, глядя на Фродо.
Фродо вернул ему взгляд, но ничего не сказал: Бродяжник тоже молчал. Его внимание привлек, по- видимому, Пин. К своему ужасу, Фродо понял, что этот неосторожный молодой Крол, подбодренный успехом рассказа о толстом мэре Микел-Делвина, теперь давал комическое описание прощального приема Бильбо. Сейчас он уже изображал речь и приближался к таинственному исчезновению.
Фродо был раздражен. Несомненно, для большинства местных хоббитов это был достаточно безобидный рассказ – всего лишь забавная история о забавных людях там, за рекой, но кое-кто, например, старый Наркисс, знали о чем-то и слышали толки о чудесном исчезновении Бильбо. Это должно было напомнить имя Торбинса, особенно если об том имени уже расспрашивали.
Фродо беспокойно заерзал, не зная, что предпринять. Пин, очевидно, наслаждался всеобщим вниманием и совершенно забыл об подстерегающей их опасности. Фродо вдруг испугался, что в своем теперешнем настроении Пин может даже упомянуть о Кольце, а это будет катастрофой.
