Не забывает Илья Павлович и про Петю. Он обещал ему купить электровоз с моторчиком, действующим от батарейки, воздушный пистолет, подъемный кран, заводной гоночный автомобиль… А сегодня Илья Павлович был особенно добр.
— Ну что, Петушок, уже научился кукарекать? Молодец. Вот приеду в следующую субботу — лошадку тебе привезу. Большую. Лошадку-качалку. И шашку. Как Чапай будешь. Хочешь?
У Пети от радости даже сил не оказалось ответить. Он лишь молча и крепко прижался своей белой, славно одуванчик, головой к мягкому боку Ильи Павловича.
— Ну вот, считай, что конь-огонь уже в твоей конюшне.
В эту ночь Петя долго не мог уснуть — думал о лошадке и шашке. Ничего в жизни он так сильно не хотел, как лошадку-качалку и шашку. И еще бы буденовку с большой красной звездой…
Ворочается Петя на койке, сбивая в комок простыни, и мечтает, как верхом на лошадке он вымчится на тропинку, где растет высокая ядовитая крапива, и начнет шашкой рубить ее, лютого врага. А когда Петя уснул, все, о чем он мечтал, приснилось ему и было еще интересней и прекрасней…
Назавтра в полдень все, как и прежде, пошли провожать Илью Павловича на станцию. Он продолжал шутить и смешить всех. Даже когда вошел в вагон, выглянул из окна и сказал что-то такое, что тетя Люся и тетя Софа насилу отдышались от смеха. Они до самой дачи ойкали и постанывали: не могли успокоиться.
На даче снова стало тихо. Народу почти никого — все на работе. Петя мыкается то по комнатам, то по двору и терпеливо ждет субботы. Но дни тянутся так медленно… Кажется, эта неделя никогда не кончится и Илья Павлович больше не приедет.
В пятницу Петя лег спать, еще когда солнце было высоко, — так ему хотелось, чтобы побыстрее проходили день и ночь. Ведь завтра, когда он проснется, будет уже суббота.
И вот она пришла!
Илья Павлович приехал с первым поездом, и, едва вошел во двор, сразу началась веселая суматоха: папа побежал в магазинчик, мама принялась разжигать керосинку, а тетя Софа и тетя Люся опять пробовали разорвать Илью Павловича на две части.
Петя тоже бросился к Илье Павловичу, но на полдороге остановился: в его руках, кроме большого пузатого портфеля, ничего не было. Губы у Пети дрогнули и в глазах заискрились слезы. Но он не заплакал. Подумал: а вдруг лошадка складная и лежит себе в портфеле?
Ведь даже кровати и столы бывают складные да разборные, а лошадку разборную сделать — раз плюнуть. Подумал Петя так, вытер кулачком глаза и повеселел. Он играл и пел со всеми вместе и ни в чем не отставал от Ильи Павловича — бегал, прыгал, хохотал.
— Милый Илья, — сказала мама, — вы просто чудо! При вас даже Петя оживает. Всю эту неделю он был такой вялый, такой угрюмый. Я уже забеспокоилась, думала: не заболел ли. А вы приехали, и вот… Нет, вы — чародей!
Петя прыгал, смеялся, пел, а сам все время думал: когда же Илья Павлович откроет свой портфель и отдаст лошадку и шашку? После обеда? Или вечером? Но прошел обед, прошел вечер, и все, утомленные за день, попадали спать.
Петя снова ворочался, сбивал в комок простыни и успокаивал себя: Илья Павлович отдаст лошадку завтра. Конечно, завтра. Сегодня ему было просто некогда, а завтра…
Провожали Илью Павловича всем скопом, весело и шумно. Лишь один Петя был тихим и грустным.
На перроне было уже полно народа, вскоре пришел поезд. Илья Павлович стал прощаться и каждого обещал чем-то удивить в следующую субботу. Увидел Петю, потрепал его волосы.
— Ну, Петушок, прощай и ты. Чего приуныл? Жаль расставаться? Ничего, скоро приеду и привезу тебе самолет. Не какой-нибудь, а летающий. Хочешь?
— И лошадку привезете, и шашку? — доверчиво спросил Петя.
Илья Павлович, все еще широко улыбаясь, удивился:
— Какую лошадку и шашку?
— А ту, что вы в прошлый раз обещали?
— А-а!!. Совсем памяти не стало… Ну, конечно же, привезу. Обязательно!
— И электровозик, и пистолетик, и подъемный кран, и автомобильчик, и…
Мама покраснела, крикнула сердито:
— Петя, перестань! Как тебе не стыдно!
Папа схватил Петю за руку, дернул к себе и вдруг больно шлепнул по попке.
Илья Павлович будто ничего этого не заметил, все так же улыбался, все так же шутил, а тетя Софа и тетя Люся смеялись еще громче обычного.
— Ну мне, пожалуй, пора, — сказал Илья Павлович и вскочил на подножку вагона. — До скорой встречи!
Больше Илья Павлович не приезжал.
Гости
— С днем рождения, сынок, — сказала мама Альке, когда он проснулся. — Вот тебе подарки. Это от меня, это от папы, а это от бабушки.
Обцелованный, ошалелый от радости, Алька торопливо раскрывал коробку за коробкой и каждый раз восхищенно выкрикивал:
— Ух ты!.. Ух ты!!
Ему очень понравились подарки бабушки и мамы — большая сверкающая юла и дудка. Но больше всего — ракетная установка, которую подарил папа. Это была сила! На зеленом военном автомобиле лежали две желтые с черными носами ракеты, на кабине, выставив вперед рога, стоял радиолокатор, позади, на узенькой панельке, находились разноцветные кнопки. Нажал Алька синюю — завертелся локатор, нажал зеленую — ракеты с глухим рокотом стали медленно подниматься, нацеливаясь в потолок, нажал на красную — и они, одна за другой, вдруг с шумом ринулись вверх. Первая прошла мимо, а вторая угодила прямо в стеклянную люстру. Та жалобно дзинькнула и закачалась. Алька прямо-таки обалдел от восторга, закричал:
— Есть! Гроб фашисту!
Мама сначала перепугалась, а потом рассердилась на папу.
— Ну вот! Я же просила: не покупай эту, как ее, пушку. Сейчас начнется! Сейчас все стекла в доме — вдребезги… Или кому-нибудь глаз вышибет.
Папа усмехнулся.
— Этой-то игрушкой?! Ерунда. Не покупать же ему куклы. Ведь он — мужчина. Будущий солдат. Верно, Алька?
Алька гордо сказал:
— Верно. Я буду пиратом.
Мама засмеялась, сразу почему-то успокоилась и поцеловала Альку.
— Ладно, пират, иди одевайся. Да поживее. Скоро гости придут.
Алька ловко натянул штанишки и рубаху, еще ловчее всунул ноги в сандалии, схватил ракетную установку и бросился к двери.
— Ты куда? — крикнула мама.
— Я сейчас… Тут вот… К Коське я…
Коська — лучший Алькин друг. У него большие уши и конопатое лицо. Он серьезен, рассудителен и смел. Мало кто из ребят решится, например, вечером спуститься в захламленный и заросший высокой крапивой овраг, что тянется вдоль пустыря за домами. А Коська лазил, и не раз. Он и подраться может, особенно когда обижают его друзей. Вот почему у него всюду синяки и вечные царапины.
