Алька увидел Коську у ручейка, вытекавшего из водоразборной колонки. Он был весь заляпан грязью. Комки ее чернели даже на голове и на ушах.
— Перегораживаю вот, — сказал Коська, увидев Альку. — Наберется много воды, лодки будем пускать.
Рядом с ним стояла такая же грязная Катька — верный Коськин товарищ. Она была очень тоненькой. И все у нее было тоненьким: и руки, и пальцы, и шея, и желтые косички, и даже голосок. Только одни глаза были большие и какие-то удивленные.
— Поглядите-ка, что у меня, — выкрикнул Алька и показал ракетную установку, которую держал за спиной.
Коська не спеша подошел к Альке, вытер руки о штаны.
— А ну, покажь.
Катька тоже шагнула к Альке, также отерла ладошки о платье и повторила, как эхо:
— Покажь…
Коська долго осматривал игрушку, щупал, вертел и даже зачем-то понюхал, потом прищелкнул языком:
— Знатная штучка.
Катька осторожно тронула пальчиком машину, сказала тихо:
— Знатная штучка…
— Папа купил. Сегодня мне — пять лет. И дудку купили, и юлу. Скоро придут гости и, наверно, еще что-нибудь принесут.
Коська заявил солидно:
— Гости — это хорошо. Они такие — несут. Мне нравится, когда гости.
Катька подтвердила:
— Они такие… И конфеты несут.
Алька показал Коське и Катьке, на какие кнопки надо нажимать, чтобы заработал локатор, чтобы полетели ракеты. Потом они все по очереди стали стрелять в цель — в Катькин бумажный кораблик, который плавал в лужице.
В самый разгар игры мама позвала Альку домой. Она стояла возле калитки и махала ему рукой.
— Живей, живей, мы тебя ждем.
Алька обрадовался.
— Наверно, гости пришли. Побегу.
Коська с сожалением отдал Альке ракетную установку, вздохнул:
— Эх… Поиграли бы еще.
— Поиграли бы… — вздохнула и Катька.
— Потом, — сказал Алька. — Ты, Коська, приходи ко мне в гости.
Коська насупил редкие белесые брови, ответил с достоинством:
— Я уж конечно… И Катьку с собой возьму. Она — молодец.
Катька на этот раз ничего не сказала, только шмыгнула носом да переступила тонкими грязными ножками.
Алька побежал домой.
— Мам, зачем звала?
Мама, словно она играла с кем-то в пятнашки, металась по кухне от стола к холодильнику, от холодильника к плите, от плиты снова к столу, выкрикнула на ходу:
— Вы меня с отцом загоните в гроб: один, видите ли, важным делом занялся — газету читает, другой исчез, не знаю куда. А я разрывайся, а я готовь, а я еще и разыскивай тебя!.. Иди переодевайся. Немедленно. И из дома — ни шагу. Сейчас придут гости.
Они стали появляться через полчаса — разодетые, надушенные, раскрашенные. И все ради него, Альки. Первыми пришли огромный усатый Иван Петрович и тощая носатая тетя Нюша.
— Где он, виновник торжества?! — загремел еще с порога Иван Петрович. — Ах, вот он! Здорово, Альберт. Смотрите-ка, каков крепыш, каков силач! Сколько лет? Пять? Ого, совсем большой. Нюша, а ну, что ты там принесла нашему дорогому имениннику?
Тетя Нюша вручила Альке большую плоскую коробку, перевязанную голубой лентой, и долго мяла Альку жесткими острыми пальцами.
Потом пришла пухлая и мягкая тетя Рая. Она осторожно обняла Альку и вдруг прослезилась:
— Ах, только глядя на наших детей, я могу представить, насколько мы постарели…
А гости все шли и шли. И все они бросались к Альке, будто никогда не видели, вручали игрушки, кульки с конфетами, плитки шоколада, а потом хватали его, гладили, поднимали, подбрасывали к потолку и целовали, целовали…
Алька совсем разволновался от ласк и подарков. Он льнул к каждому, полный самой горячей любви. Все эти люди, которые собрались сегодня к нему на праздник, были, конечно, самыми добрыми, самыми лучшими. Он рассказывал им про то, как нашел в саду под кустом маленькое гнездышко с голубенькими яичками, как охранял его, чтобы никто не разорил, про то, как они с Коськой лазили на чердак и увидели там черную ушастую летучую мышь и нисколько не испугались, потому что Коська вообще никого и ничего не боится.
Гости слушали Альку, улыбались и ахали удивленно. А он, воодушевленный вниманием, собрался уже показать свою ракетную установку и рассказать, как они с Коськой метко били ракетами Катькин кораблик, да вдруг, словно выстрел, хлопнула вылетевшая из бутылки пробка.
И всё мгновенно переменилось. Люди сразу встали, заходили, задвигали стульями, оживленно заговорили о чем-то своем.
Алька остался один на диване. Он растерянно смотрел на поднявшуюся суматоху, не понимая, что случилось. Он соскочил с дивана, забегал от одного к другому, просительно повторяя:
— А еще что я скажу…
Но его уже никто не слушал. Выстрел бутылки словно убил у всех интерес и к его рассказам, и к нему самому.
Пухлая и мягкая тетя Рая, когда Алька пробрался к ней, протиснувшись между стульями, тихо и решительно сказала:
— Не балуй, Алик. Нехорошо. Да и платье мне изомнешь.
Алька перешел к тете Нюше. Но тетя Нюша подтолкнула его твердым и острым пальцем в спину.
— Иди, иди, крошка. Не мешай нам.
Даже Иван Петрович не обратил никакого внимания на Альку: он с тяжелым сопением грыз куриную ногу.
Алька расстроился и, едва сдерживая слезы, пошел на кухню. Он, может быть, и расплакался бы от обиды, да дверь открылась, и на пороге появились Коська и Катька. Они теперь были немного почище: наверное, умылись из колонки, однако у Коськи по-прежнему чернели комочки грязи на ушах и волосах.
— Пришли вот, — сказал Коська очень важно. — В гости.
— Пришли, — повторила Катька, осматриваясь вокруг удивленными глазами.
— Мы тебе вот что подарим, — и Коська разжал кулак.
На ладошке лежал видавший виды складешок в форме туфли. Алька затрепетал весь: ничего на свете он так не желал иметь, как этот Коськин ножик. Сколько раз Алька выпрашивал его у Коськи, сколько раз пытался выменять на что угодно, но тот и слушать не хотел. А сейчас вот взял и подарил…
— Эх, спасибо, Коська! Вот уж спасибо!.. Идемте в комнату, там уже едят.
Они вошли. Мама обернулась и замерла в изумлении, забыв откусить хлеб, который она поднесла ко рту.
— Эт-то еще что такое?
Алька сказал гордо и радостно:
— В гости ко мне пришли. Коська и Катька. Я их тоже пригласил. Они мне вот что подарили, — и он показал ножик.
Гости засмеялись, а мама покачала головой.
— Идемте-ка на кухню, гости дорогие.