Мачеха

Вернон. Спокойствие, мой друг!

Феликс. Господин судебный следователь.

Генерал. Просите!

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Те же, следователь, Шампань и Бодрильон.

Следователь (раскланявшись). Господин прокурор, вот господин Бодрильон, аптекарь.

Рамель. Господин Бодрильон не виделся с обвиняемым?

Следователь. Нет, его только что привели, и жандарм не покидал его ни на минуту.

Рамель. Сейчас мы узнаем истину; подведите сюда господина Бодрильона и обвиняемого.

Следователь. Подойдите, господин Бодрильон! (Шампаню.) И вы тоже.

Рамель. Господин Бодрильон, признаете вы в этом человеке то лицо, которое два дня тому назад купило у вас мышьяк?

Бодрильон. Да, он самый.

Шампань. Но ведь, господин Бодрильон, я же сказал вам, что покупаю мышьяк по приказанию барыни, чтобы травить мышей, которые завелись в доме.

Следователь. Слышите, сударыня? Он выставляет такую версию: будто бы вы сами послали его за ядом и будто он передал его вам в таком виде, в каком получил от господина Бодрильона.

Гертруда. Совершенно верно.

Рамель. Воспользовались ли вы уже этим мышьяком, сударыня?

Гертруда. Нет еще.

Следователь. Значит, вы можете нам предъявить пакетик, проданный господином Бодрильоном; на пакетике должна быть его печать, и если господин Бодрильон признает, что она цела и невредима, то тяжкие обвинения против вашего мастера частично отпадут. Нам останется только выслушать заключение врача, который производит вскрытие.

Гертруда. Пакет этот, сударь, все время лежал у меня в спальне, в секретере. (Уходит.)

Шампань. Ах, генерал, я спасен!

Генерал. Бедняга Шампань!

Рамель. Нам будет очень приятно, генерал, установить невиновность вашего мастера; в отличие от вас, военных, мы счастливы, когда терпим поражение.

Гертруда. Вот, господа.

Следователь, Бодрильон и Рамель рассматривают пакетик.

Бодрильон (надевает очки). Пакетик не тронут, господа, совершенно не тронут; вот обе мои печати в целости и сохранности.

Следователь. Спрячьте его понадежнее, графиня. В последнее время суды только тем и занимаются, что разбирают дела об отравлениях.

Гертруда. Вы же видите, сударь, что он лежал у меня в секретере; ключ от секретера бывает или у меня, или у графа. (Уходит в свою комнату.)

Рамель (генералу). Граф, мы не станем дожидаться заключения экспертов. Главное обвинение — и, согласитесь сами, чрезвычайно тяжкое (о нем говорит весь город) — отпало. А так как мы доверяем познаниям и честности доктора Вернона...

Гертруда возвращается.

Шампань, вы свободны.

Все выражают радость.

Но видите, друг мой, какие досадные подозрения могут возникнуть, когда между супругами нет согласия.

Шампань. Господин судейский, да спросите хоть у генерала — не сущий ли я агнец? Уж сварливей моей жены — да простит ей бог — на всем свете не сыскать было... Ангел бы и тот не выдержал. Пусть я ее и учил когда уму-разуму, зато я и наказан — никому не дай бог пережить такие минуты, какие я пережил по ее милости. Шуточное ли дело — обвинили человека в отравлении, отдали в руки правосудия, а я ни в чем не повинен. (Плачет.)

Генерал. Но ведь ты уже оправдан.

Наполеон. Папа, а из чего делается правосудие?

Генерал. Правосудие, господа, не должно допускать подобных ошибок.

Гертруда. В правосудии всегда есть нечто роковое. После вашего посещения все равно будут дурно говорить об этом бедняге.

Рамель. Сударыня, для невинных в правосудии нет ничего рокового. Вы сами видите: Шампань был немедленно освобожден... (Пристально смотрит на Гертруду.) Тот, кто живет безупречно, в ком нет иных страстей, кроме благородных и похвальных, тому нечего опасаться правосудия.

Гертруда. Сударь, вы не знаете здешних жителей. Через десять лет станут говорить, что Шампань отравил свою жену, что явились следователи и что если бы не наше покровительство...

Генерал. Перестань, перестань, Гертруда. Господа судейские исполнили свой долг.

Феликс накрывает для кофея столик в глубине сцены, налево.

Господа, позвольте предложить вам чашку кофея?

Следователь. Благодарю вас, генерал. Но ввиду важности дела мы выехали спешно, и жена ждет меня в Лувье к обеду. (Уходит на веранду и беседует там с доктором.)

Генерал (Рамелю). А вы, сударь, — друг Фердинанда?..

Рамель. Ах, генерал, в его лице вы владеете подлинным сокровищем: это благороднейшее сердце, честнейший человек и превосходнейший характер, подобных которому мне не доводилось еще встречать.

Полина. Какой, однако, любезный этот прокурор!

Годар (в сторону). А почему? Уж не потому ли, что хвалит Фердинанда? Ну, ну, ну!..

Гертруда (Рамелю). Когда у вас выпадет свободная минута, сударь, приезжайте навестить господина де Шарни. (Генералу.) Не правда ли, друг мой? И нам это будет очень приятно.

Следователь (возвращается с веранды). Господин де ла