Сергей сел за руль и тронул машину. Обычно после парикмахерской они заезжали в магазин «Эскада». Елена любила прикупить что-нибудь новенькое: кофточку или брючки, или то и другое. Потом шел магазин «Стокманн». Там покупалась рыба — тунец, которая одновременно являлась мясом, что-то вроде китового мяса, которое одновременно — рыба. Но сейчас ни рыба, ни мясо ее не интересовали. Она сидела в углу и плакала.
Сергей поехал домой.
У подъезда он помог Елене Михайловне сойти. Потом раскрыл багажник, вытащил люстру, купленную сегодня утром по дороге в парикмахерскую.
Сергей взвалил коробку на плечо.
Елена давно хотела такую люстру — сочетание хрусталя и круглого абажура. Сочетание тридцатых годов и шестидесятых.
Такой абажур висит низко и дает ровный свет над столом. Так и видится: за большим круглым столом — полная семья, три поколения: дедушки-бабушки, дети, внуки.
Абажур есть, стол есть и три поколения тоже есть, но все врозь и никогда не собираются вместе.
Елена будет сидеть за столом одна-одинешенька, в крайнем случае пригласит подругу, тоже брошенку. Будут выпивать и делать вид, что все хорошо. А ничего хорошего.
Елена в глубине души ждала, что Николай вернется. Но время шло. Их жизни разъезжались, как льдины в океане, и расстояние становилось все шире. Уже не перепрыгнешь. И посторонние люди знают. Это самое обидное.
Мало ли что творится внутри семьи, главное — сохранить лицо. А то, что произошло в парикмахерской, — это потеря лица. Вернее, это лицо, в которое плюнули.
Есть старинная песня: «Мне не жаль, что я тобой покинута, жаль, что люди много говорят…» Люди жестоки, как звери. Знакомая врач рассказывала, что они подсаживали больных норок в клетки к здоровым. Это нужно было для опыта. Здоровые накидывались на больного зверька и добивали. А люди… У них те же инстинкты.
Благополучные подруги упивались превосходством, дескать: «я счастливее тебя…» А пораженки радовались пополнением в своих рядах: «Мне плохо, пусть тебе тоже будет плохо. Чем ты лучше?»
Елена разделась, повесила шубу на плечики. Ушла в спальню.
— Сделай мне чай, — попросила Сережу.
Новая домработница была выходная.
Сережа пошел на кухню и заварил китайский зеленый чай. Когда он внес чашку в спальню, Елена спала.
Он поставил чашку на тумбочку. Стоял и смотрел.
Сергей — офицер-отставник. Когда-то плавал на подводной лодке. Это была тяжелая служба. Был случай, когда солдат не выдержал замкнутого пространства, сошел с ума и пытался потопить лодку. Но лодка устроена так, что один человек не в состоянии сделать это.
Служба была тяжелая, но она закаляла людей. Они становились частью непотопляемого механизма. Однажды… не хотелось вспоминать. В общем, стало ясно, что впереди мучительная смерть от удушья. Тогда они встали в круг, солдаты и офицеры, положили руки друг другу на плечи и стали ждать конца, чувствуя близость и тепло друг друга. Поддерживали в буквальном смысле слова, и вдруг пришло спасение. Именно «вдруг». Они даже не смогли обрадоваться. Радость уже не проникала в сумеречное сознание.
Сергей ушел в отставку, не дождавшись пятидесяти лет. Это была не столько отставка, сколько отбраковка. У него развилась клаустрофобия — боязнь замкнутого пространства. Не мог ездить в лифте и спускаться в метро.
На работу к банкиру Гуськову попал по случаю. Работал шофером, выполнял всякие поручения. Был главным куда пошлют.
Сергею это нравилось. Он с удовольствием валил на участке сухие деревья. Весной и осенью сгребал листья и складывал их в большие полиэтиленовые мешки. Чистил крыши. Закупал картошку в соседней деревне.
У Гуськовых работал охранник — чеченец Мовлади. Его все звали Володька. На Володьке были две овчарки — немецкая и кавказская. Он их кормил и выгуливал. Все остальное время сидел на своем балконе, как на вышке, и высматривал: кто идет и куда.
У Володьки в ауле осталась жена с тремя детьми. Он ездил к ней раз в год, отвозил деньги, заделывал нового ребенка — и обратно в Россию.
Сергей — вдовец. Жена умерла рано, в тридцать лет.
Сергей спрашивал у врача:
— Как же так? Она такая молодая, такая красивая…
— Рак косит всех, и молодых, и красивых, и даже детей.
— И ничего нельзя сделать?
— Пока ничего, — скорбно отвечал врач.
— А Бог куда смотрит?
Врач не отвечал на этот вопрос. Может быть, Бог отвлекся и не углядел. А может, Бог не для этого. Он запускает людей для жизни, а дальше барахтайся в одиночку.
Жена умирала в больнице. Однажды ей показалось: если она отсюда убежит, то выздоровеет.
— Забери меня отсюда, — просила она.
— Врач не разрешает, — объяснял Сергей.
— А ты укради.
Он взял ее на руки, закутал в байковое больничное одеяло. И унес.
Хоронил весь военный городок.
Если бы сегодняшние богатые знали, что такое военный городок… Лестничные марши с облупленными стенами, соответствующими рисунками. Семьи офицеров.
Что видела его жена Тамара? И что видит жена Гуськова Елена.
У Елены — дорогие парикмахерские, салоны красоты, продукты — в шведском магазине «Стокманн», одежда в «Эскадо».
Он, Сергей, ничего не дал своей жене, кроме любви. А Елена имеет все, кроме любви. И что же? Если нет любви, то ничего и не надо.
Жизнь сама по себе, не освещенная светом любви, — это та же подводная лодка, покачивающаяся в холоде и мраке.
Сергей взял чашку с чаем и стал пить. Елена открыла глаза и долго смотрела на Сергея. Видимо, не понимала, что он здесь делает.
— Я могу идти? — спросил Сергей.
— Может, повесишь люстру? — попросила Елена.
Рабочий день Сергея кончился. Она не имела права его задерживать. Но не хотела оставаться одна.
— А че не повесить? — отозвался Сергей и стал распаковывать люстру.
Елена перебралась в кресло, накрылась пледом, смотрела, как он трудится. Чужой труд завораживал.
Кот Мурзик улегся на коробку. Мурзик любил коробки.
Кот прищурил глаза. Наслаждался покоем.
Через час люстра висела — круглая и сверкающая, как НЛО. Модернизированный абажур.
Абажур над столом. Кот. Мужчина и женщина средних лет.
Время остановилось и никуда не двигалось. И не надо.
Близился юбилей. Елене исполнялось пятьдесят лет.
Она заказала столик в дорогом ресторане. Позвала дочь с мужем, подруг. Это называется: родных и близких. Набралось восемь человек. Однако никто не пришел. У дочери заболел ребенок. Подруга упала и подвернула ногу. Сбежавший муж Николай улетел в Париж.
Елена сидела в ресторане в одиночестве и смотрела на накрытый стол. Чего там только не было…
