Одной не съесть. Отменить заказ нельзя.
Елена вышла к машине и пригласила телохранителя Мовлади. Сегодня он подменял Сергея. Сергей уехал на чью-то свадьбу в город Нижний Новгород. Мовлади прекрасно водил машину, а Сергей ловко управлялся с собаками. Они были взаимозаменяемы.
Мовлади оглядел стол. Стояли закуски, которых он раньше никогда не ел; например, сырая рыба, завернутая в рис. Он опасался есть такую еду, от сырой рыбы бывают глисты. Но есть хотелось.
Мовлади какое-то время воевал. Но война затянулась. Надоело скитаться в горах, спать на сырой земле. Дома все разрушено, работы нет. А в Москве все строится. Богатым людям нужна охрана. Чеченцы — прирожденные воины. Говорят, даже царица Екатерина держала охрану из чеченцев.
— Хочешь руки вымыть? — спросила хозяйка.
— Зачем? — не понял Мовлади.
— За стол не садятся с грязными руками, — объяснила Лена.
— Но я же не руками буду есть, а вилкой, — возразил Мовлади.
— Как хочешь…
Мовлади стал есть. Елена смотрела на столб его шеи. Лицо обтянуто молодостью. Волосы русые, а глаза светлые. Среди чеченцев встречаются такие — светловолосые и светлоглазые.
Николай взял его в охрану, потому что чеченцы — люди войны. Они военные по призванию. Но Елена подозревала, что чеченцы — люди любви. А иначе зачем нужен такой размах рук, такие трепетные ноздри.
— Сколько тебе лет? — спросила Елена.
— Двадцать шесть, — ответил Мовлади.
— А мне знаешь сколько?
— Не знаю.
— Пятьдесят.
— Моей маме пятьдесят, — простодушно заметил Мовлади.
— А кто лучше выглядит, она или я?
— Она, — сказал Мовлади. — Мама толстая.
— Разве лучше быть толстой?
— Для старухи лучше. У худых кожа висит.
— А у меня разве висит?
Мовлади повернул лицо к хозяйке, откровенно рассматривал. Глаза накрашенные, губы накрашенные и даже щеки — и те накрашенные.
— Зачем спрашиваешь? — не понял Мовлади. — Когда у женщины есть внуки, она должна высматривать внуков. А иначе зачем она живет?
— Дикий ты человек, — сказала Елена. — Значит, мужчина может иметь молодую, а женщина — нет?
— Мужчина берет женщину для продолжения потомства. Рожать должна сильная и молодая.
— Значит, ты рассматриваешь женщину как корову? Но бывает еще кое-что…
Мовлади промолчал.
— Давай выпьем, — предложила Елена.
— Я не могу, — отказался Мовлади. — Я за рулем.
— Мы такси возьмем.
— Хозяин будет недоволен.
— А мы ему не скажем.
— Все равно не могу. Дело чести.
— Я твоя хозяйка. Будешь делать то, что я скажу.
— А хозяин где? — не понял Мовлади.
— Ушел к другой. К молодой.
— Надо было привести ее в дом. Младшая жена. Аллах разрешает.
— А меня куда?
— Здесь же, на хозяйстве. Старшая жена.
— Он меня бросил.
— Бросать — грех. Аллах запрещает. Твои братья должны его наказать.
— Жизнь накажет, — пообещала Елена. Разлила коньяк по рюмкам.
Среди ночи Елена открыла глаза.
Рядом с ней спал молодой чеченец, взгромоздив на нее тяжелую ногу.
О! Как давно не было у нее ничего подобного. Какое счастье ощущать рядом живого и теплого человека.
— Я люблю тебя, — проговорила Елена, и в этот момент она была честна.
— А? — Мовлади проснулся. Открыл ясные очи. — Что?
Он закинул руки за голову. От подмышек пошел запах лошадиной мочи — не противный, немножко травяной, но очень острый.
— Поди в ванную, — попросила Елена. — От тебя воняет.
— А? — снова спросил Мовлади. — Чем воняет?
— Лошадью.
— Я с лошади три года не слезал…
Мовлади поднялся и зашлепал в ванную. Раздался шум падающей воды. Потом шум смолк.
Мовлади явился в первозданном виде — невысокий, гибкий, как артист балета. Его кожа была гладкая, безволосая и даже на вид горячая.
Из памяти выплыли стихи Новеллы Матвеевой:
Елена позвонила Николаю и сказала:
— Надо поговорить. Приезжай.
— Я в Париже, — объяснил Николай.
— Я не могу ждать.
— Ну говори сейчас.
— Дай мне отдельное содержание, — потребовала Елена.
— Ты хочешь развестись? — уточнил Николай.
— Нет. Я хочу иметь свой собственный счет и быть самостоятельной. Я не хочу от тебя зависеть.
— Не завись, — разрешил Николай.
— Ты держатель денег, поэтому ты хамишь и ведешь себя как хочешь. Я тоже хочу быть держателем денег.
— Этого не будет, — отрезал Николай.
— Почему?
— Потому что я хочу тобой манипулировать.
— Зачем? — не поняла Елена.
— Ты — часть меня. Мое прошлое. Я хочу иметь это при себе.
— Но у тебя же есть Фрося Бурлакова.
— Фрося — это Фрося, а ты — это ты.
— Чтоб ты пропал! — крикнула Елена. Бросила трубку.
Николай стоял и слушал короткие гудки.
