независимость.
Следовало прибить эту независимость. Ударить, как мухобойкой по мухе.
— Я тебя бросаю, — объявил он.
— Да? — легкомысленно удивилась Лена. — Это почему же?
— Потому что я не могу дать тебе то, что ты хочешь.
— Это что же?
— Семью.
— А у меня есть семья. Зачем мне две?
Лена смотрела весело и нагло.
Александр растерялся.
— Ну ничего, — пообещал он. — Я тебе настроение испорчу.
— Это вряд ли, — не поверила Лена.
В Болгарии Лена как будто встретилась со своим именем, пропиталась собственным успехом и стала неуязвимой для вражеских стрел.
Среди ночи раздался звонок в дверь.
Лена подумала, что это рвется соседка-алкашка. У нее не хватило, душа горит и требует, и она не может дождаться утра.
Лена приготовила зверское лицо и распахнула дверь. Она ненавидела пьющих баб. Но в дверях оказалась Анюта — подружка из соседнего подъезда.
— За тобой Александр приехал, — зашептала Анюта. — Велел, чтобы ты к нему пришла…
— Куда? — не поняла Лена.
— Он у нас сидит. Ждет.
— Но я не могу… Как я из дома уйду?
— Ну я не знаю. Это твой Александр. Он Борьку поднял. Они там водку пьют. Мне завтра на работу.
Лена заглянула в комнату.
— Что такое? — злобно спросил Сергей.
— Я на секунду к Анюте схожу. Она попросила.
— В чем дело?
— От нее муж уходит. Попросила помочь, задержать.
— Одна блядь добегалась, — буркнул Сергей.
Повернулся на другой бок. Диван протестующе скрипнул. Лена метнулась в прихожую, торопливо сунула босые ноги в валенки бабы Поли. Правая нога попала в левый валенок, а левая в правый. Ноги оказались в третьей балетной позиции, носками врозь. Лена накинула дубленку поверх ночной рубашки, и они с Анютой вымелись из квартиры.
Александр сидел с Борькой (мужем Анюты) за кухонным столом. Они пили водку и беседовали на мужские темы: о футболе и о политике.
Лена вошла в кухню и остановилась в третьей позиции.
— Я пришел за тобой! — торжественно объявил Александр. — Сейчас ты уйдешь со мной.
— Куда? — не поняла Лена.
— В мою жизнь!
— Понятно. Но куда? К тебе домой? К Вере?
— Не имеет значения. — Александр мотнул головой.
— Тебе дают шанс, — зашептала Анюта. — Хватайся! Второго раза может не быть. Иди!
— Куда? — Лена развернулась к Анюте.
— Да не важно. Иди без оглядки, — внушала Анюта.
— Вот. Учись. — Александр поднял палец. — Ты слишком практичная. Куда? Когда? Почем?
— Хорошо. Я пойду. А завтра что? Что я дома скажу?
— Ты сначала сделай. Соверши поступок. А утром будет ясно, что ты скажешь.
Лена смотрела в пол, на тупые носки валенок, развернутых в разные стороны. Может быть, Александр прав, в ней действительно нет порыва и бесшабашности. Но она — не одна. За ней девочка и старуха, старые и малые, и она за них отвечает.
Александр завтра проспится и передумает. Скажет: «Не будем торопиться, иди домой!»
Сергей не железный, его нельзя испытывать бесконечно. Он просто повернется и уйдет. И она останется с ребенком на руках, гордая своим порывом таборной цыганки.
— Протрезвеешь, тогда поговорим, — постановила Лена.
Александр хотел подняться, но у него не вышло.
— На ногах не держится, а за собой зовет, — прокомментировал Борька.
— Пусть у нас останется, — предложила Анюта. — Куда его сейчас?
Александр мгновенно задремал, сидя на табуретке.
Борька и Анюта подхватили его с двух сторон и поволокли в комнату, как раненого товарища. Его ноги волочились следом.
Лена вернулась домой. Дома все было знакомое, прочное и свое. Она ушла на цыпочках в кабинет и легла на свой автономный диван. По трезвому размышлению Александр — как юбилейный рубль. С одной стороны — одно, с другой — другое. Александр с одной стороны — гений, Моцарт. С другой — запойный парень. Алкаш.
Сейчас Лене достается от него лучшее: любовь и талант. Почему бы не оставить все как есть… Но когда любишь, хочется получить человека в полном объеме. Зажать, как юбилейный рубль, в кулаке, спрятать во внутренний карман поближе к сердцу. Чтобы не потерять, не выронить по ошибке.
Бедный Александр спал в тяжелой отключке в чужом доме. Вера и Марго наверняка не спят, волнуются, с ума сходят.
«Надо бы Вере позвонить», — подумала Лена.
Но как позвонить? Что сказать?
Лена приехала на студию. К ней подошла редакторша и спросила:
— Говорят, от тебя муж ушел?
— Не знаю, — легко ответила Лена. — Утром дома был.
— Ушел, ушел, — подтвердила редакторша.
— Может быть, в булочную? — предположила Лена. И отошла.
Она поняла: общественное мнение подсознательно на стороне Сергея. Невозможно из года в год мызгать человека. Общественность жаждет реванша и справедливости.
Над студией плавала еще одна версия, будто Сергей привел в дом любовницу и Лена вынуждена терпеть эту шведскую семью, поскольку ей некуда деться.
Общественность бесила ситуация: над пропастью. Или перепрыгни, или отойди от края. Но не качайся на краю.
Лена и сама мечтала перепрыгнуть. Но это зависело не от нее. Она могла только отойти от края, то есть бросить Александра. Но и этого она тоже не могла. Она вся состояла из любви. Убить любовь — значит убить себя. Еще чего… Поэтому оставалось качаться на краю.
Слухи распространялись, как сорняки. Лена удивлялась: откуда это народное творчество? Должен же быть автор. Автор нашелся. Вера. Она вела свою холодную войну. Как Америка.
Прошло пять лет. Наступил июнь. Заветный срок. По телевидению показывали выпускной бал в Кремле и прогулки выпускников по ночной Москве.
Лена ждала. Александр помалкивал. Он не хотел менять свою жизнь. Ему нужны обе: Вера и Лена.
Лена — это любовь в чистом виде, горячее дыхание жизни. Вера — сама надежность. А надежность для пьющего человека — как мост через пропасть.
В один из дней Лена позвонила Александру. Произнесла одно слово из двух букв:
— Ну?
— Что? — не понял Александр, хотя все понял. Все и сразу.
