Она положила трубку и расплакалась. Но Клеон не позволила себе долго плакать. Она собиралась на выходные домой и не могла появиться перед родителями с опухшими от слез глазами.
Был конец дня. Она уже надела пальто, взяла кейс и оглядела кабинет. Всего неделя — и он будет принадлежать кому-то еще, ее преемнице. Зазвонил телефон, и Клеон машинально ответила.
— Мисс Эстон? — послышался знакомый голос.
Злость выплеснулась из нее, подобно лаве из вулкана:
— Нет, это не мисс Эстон. Ее нет. Я не знаю, кто вы, и, более того, не хочу знать! Да будьте вы хоть всем советом директоров! Мисс Эстон собирается домой, да-да, домой. И вообще, она уже ушла!
Клеон швырнула трубку и бросилась к лифту. Оказавшись на первом этаже, она едва дождалась, когда откроются его двери, и побежала по коридору, минуя человека в дверях, который уставился на нее, как на сбежавшее из зоопарка опасное животное. На двери его кабинета большими буквами было написано: «Исполнительный директор».
Это нельзя было назвать триумфальным возвращением домой. Клеон пришлось сообщить родителям, что она провалилась. Хуже того — она была с позором уволена.
Отец потирал руки и весь вечер твердил:
— Я же говорил тебе!
Мать едва не разрыдалась от досады, что больше не сможет хвастаться перед друзьями той блистательной жизнью, которую ведет в Лондоне ее дочь.
Клеон совсем не обрадовалась встрече с Айвором на следующий день. Ей пришлось сказать, что хоть он и нравится ей как человек, но она обнаружила, что совсем не любит его. Она обо всем сказала Айвору, и он отреагировал именно так, как и ожидала Клеон. Он сказал, что ему очень жаль, поскольку она ему очень нравилась, но если сама Клеон так чувствует, — при этом Айвор пожал плечами — тогда с этим ничего не поделаешь. Они расстались друзьями.
В тот же день, облачившись в привычную одежду — поношенные голубые брюки и розовую блузку, — Клеон отправилась побродить по лесу и навестить бабушку Эллиса. Она помнила об инструкциях внука и не была уверена, что ее впустят, но, по крайней мере, собиралась сделать все, чтобы попасть туда.
На самом деле у Клеон не возникло никаких затруднений. На ее стук голос изнутри пригласил войти, и она открыла дверь.
Миссис Ферс сидела на своем обычном месте, ее руки были заняты кружевами, прославившими ее. От их вида Клеон передернуло, но она обменялась улыбкой со старой леди, когда та притянула ее к себе, чтобы поцеловать.
— Я не была уверена, захотите ли вы видеть меня, — произнесла Клеон, садясь на стульчик возле ног миссис Ферс.
— Клеон, дорогая, почему же нет? Вы имеете в виду — из-за моего внука? Господи, да я не слушаю его! Он не может отбирать для меня гостей, хотя и думает, что делает это.
— Миссис Ферс, — Клеон смущенно теребила тесьму отделки кресла, — на самом деле я пришла сказать, что я очень сожалею… — Она посмотрела ей в глаза. — Насчет кружев. Пожалуйста, поверьте, что я никому не выдавала секрета. Это было просто глупостью с моей стороны — надеть платье с вашими кружевами на показ коллекции. Я не предполагала, что кто-то узнает их, хотя мне следовало бы знать…
— Не продолжайте, дорогая. Конечно же я никогда не верила, что вы сделали это нарочно.
— Но вы же сказали Эллису…
— Все, что я говорила в тот день, служило одной цели — ублажить его. Он был так зол на вас, что мне было больно его слушать. Как только он мог сомневаться в вашей честности?
Лицо Клеон начало морщиться в преддверии слез, и она закрыла его руками.
— Мое дорогое дитя… — До Клеон дотронулась рука. — Не плачьте.
Но она уже не могла остановиться — давно сдерживаемые слезы лились сами по себе.
— Это из-за Эллиса? — мягко спросила миссис Ферс. Клеон кивнула. — Вы любите его? — Она кивнула снова. — И он любит вас, так в чем же дело?
Клеон так яростно затрясла головой, что та пошла кругом.
— И все же это так, дорогая. Он полюбил вас с того самого дня, когда вы познакомились.
Клеон, все еще не в состоянии говорить из-за рыданий, уставилась на миссис Ферс.
— Откуда мне это известно? Вы помните тот вечер, когда он привел вас сюда?
— Да, — наконец-то удалось произнести Клеон.
— Вы помните, как взволнована я была?
— Да, но я думала, что это из-за того, что вас пришел навестить внук.
— Отчасти и из-за этого, да. Но понимаете, как-то давно Эллис пообещал мне, что если встретит девушку, на которой захочет жениться, то приведет ее ко мне. Он привел вас. — Миссис Ферс погладила Клеон по руке. — До этого он никогда не приводил сюда никаких девушек.
Настроение Клеон, подобно утреннему солнцу, начало подниматься, но воспоминания о жестокой вражде между ними превратили этот восход в сумерки.
— Если он и любил меня тогда, то теперь уже нет, — сказала она. — Я уверена в этом. Теперь он так сильно ненавидит меня, что… что вышвырнул меня с работы. — Клеон уставилась на ковер. — Как бы то ни было, я сама напросилась на это. Я нарушила его инструкции, думая, что делаю это во благо и в интересах журнала, и надеясь, что он поймет меня, но…
Миссис Ферс нахмурилась, в ее глазах отразилось сомнение.
— Не знаю, дитя мое, не знаю… Вы должны сами разобраться с этим, пока не поздно.
— Но, миссис Ферс, — Клеон подняла глаза, полные отчаяния, — это не поможет, даже если… если все пойдет как надо.
Миссис Ферс была изумлена.
— Его образ жизни — он совсем не такой, как у меня. Я видела его квартиру. — Клеон закрыла глаза, пытаясь представить ее. — Все в ней так нереально, что пугает меня. Она такая… такая театральная, как будто постоянно живешь на сцене. Я же просто не подхожу ко всему этому!
— Я понимаю, о чем вы говорите, дорогая. Я чувствовала то же самое, когда однажды была там. Однако все, что нужно, — это тепло, прикосновение женских рук, чтобы пробудить жизнь. Там нужно жить, произвести там небольшой беспорядок. Тогда это станет домом. Я расскажу вам кое-что: у Эллиса ужасная экономка. Она не переносит, когда вещи лежат не на своих местах. Если он роняет на пол конверт, та ахает и набрасывается на него, как собака на кость!
Они рассмеялись. Потом Клеон вздохнула, понимая, что надежды, которые пробудила в ней бабушка Эллиса, неосуществимы: ее внук не любит никого. При определенных обстоятельствах он мог притворяться, что любит, но лишь для того, чтобы получить то, чего хотел, потом…
— Однажды вечером, — прошептала она, — когда он… когда он… — Клеон не могла продолжать и беспомощно покачала головой. — Я выгнала его. — Она снова запнулась, и большие старинные часы на каминной полке отсчитывали в тишине секунды.
Она подняла глаза на старую леди и, как бы оправдываясь, сказала:
— У него так много подруг, миссис Ферс, и я не понимаю, если он не любит их, как он может любить меня. — Клеон помолчала. — И мне кажется, что между мужчиной и женщиной должна быть любовь до того… до того… — Она опять запуталась и почувствовала руку, которая опустилась ей на голову.
— Но, моя дорогая, не можете же вы на самом деле ожидать от него, чтобы он жил как святой. Молодой мужчина, холостяк, с высоким положением, привлекательный — и вдруг отвернется от женщин? Нет, моя дорогая. Этого нельзя ожидать.
— Вы заставляете меня чувствовать себя такой эгоисткой, — прошептала Клеон.
— Нет, вы всего лишь молоды. Но время исправит это. — Клеон поднялась. — Мой единственный совет таков, — продолжала миссис Ферс. — Вы однажды отказали ему. Насколько я знаю своего внука, он не захочет рисковать получить второй отказ. Вы сами должны подумать, как вернуться к нему.
Клеон решила, что пора уходить. Ей не хотелось утомлять слишком долгим визитом старую леди. Она наклонилась, чтобы поцеловать мягкую морщинистую щеку, и руки старушки поднялись и придержали ее лицо.
— До свидания, дорогая. Вы ведь придете навестить меня еще, что бы там ни случилось? — Клеон пообещала. — И хватит слез, слышите?
