утром прозвучал прохладнее, чем всегда?» Она положила трубку и подперла голову. Конечно, ей было известно, куда направился Эллис — к своей бабушке. Он был необходим там в качестве сторожевого пса, чтобы не подпускать к дверям прессу.
Затем она вспомнила об его отце — необходимо позвонить ему. Она должна была объяснить все кому-нибудь из семьи Ферс.
Клеон набрала номер и попала на домоправительницу. Она назвала себя, и ее попросили подождать. Несколько минут спустя голос домоправительницы произнес:
— К сожалению, мисс Эстон, месье Франциза нет.
— Когда он вернется? — безнадежно спросила та.
— Боюсь, что не знаю. — Когда Клеон попыталась настаивать, чрезмерно холодный голос произнес: — Мне жаль, но ничем не могу помочь. — И телефон замолк.
Клеон отказалась признать поражение. Она должна зайти в резиденцию Франциза. Статная дама, которая, по-видимому, и была домоправительницей, открыла дверь, справилась об имени и попросила подождать. Некоторое время ее не было.
Громадный зал, где происходил показ мод, теперь, в тишине, выглядел загадочным. Не забыли ли о ней? Нет, домоправительница спускалась с пологой лестницы, преодолевая каждую ступеньку с преувеличенной осторожностью. Она остановилась в нескольких футах от Клеон:
— К сожалению, месье Франциза нет.
— Но я отниму у него всего несколько минут…
— Месье Франциз не желает вас видеть, мисс Эстон.
Терпение Клеон лопнуло.
— Но я желаю видеть его! — крикнула она и сделала движение, словно собираясь обойти женщину и подняться по лестнице. Но та тоже двинулась, чтобы помешать ей.
Разозлившись, Клеон стала еще настойчивей.
— Я готова ждать, — сказала она, — пока месье Франциз не согласится принять меня, — и с этими словами уселась на стул.
Домоправительница раздраженно вздохнула и снова поднялась по лестнице. Через некоторое время оттуда спустился сам Франциз с застывшим, как маска, лицом и ледяными глазами.
— Мистер Ферс, — сразу же обратилась к нему Клеон, — я пришла, чтобы сказать, как ужасно я сожалею о случившемся, и объяснить…
— Никакие объяснения не поправят вреда, причиненного вами, мисс Эстон.
— Но я хочу сказать вам, что это не моя вина, просто обстоятельства сложились так неудачно, что одна журналистка заметила и узнала кружева на моем платье…
— Извините, мисс Эстон, я не собирался слушать какие-либо объяснения, как бы правдоподобно они ни звучали. — Франциз полуобернулся к лестнице. — Настоящая жертва всего этого — моя мать. Вы должны были подумать о ней, прежде чем выбалтывать тайну…
— Мистер Ферс, пожалуйста, поверьте мне! — В глазах Клеон стояли слезы. — Я ничего не говорила журналистке о вашей матери…
Однако Франциз поклонился и ушел.
Теперь Клеон почувствовала, как холодная и беспощадная волна обрушилась на нее и понесла на своем гребне в открытое море. Если она не выберется из этого моря упреков, то захлебнется и утонет.
«Ушел в себя, — подумала Клеон, покидая его резиденцию, — совсем как в нашу первую встречу. Забрался в свой замок, поднял мост и оставил меня снаружи».
Через три дня вернулся Эллис. Клеон узнала об этом, потому что его секретарша позвонила ей.
— Мистер Ферс хочет вас видеть, мисс Эстон.
Теперь холодность этого голоса не оставляла сомнений. Его секретарша в силу своего положения, подобно товарищу по партии, воспринимала дела Эллиса как свои собственные. И если мисс Эстон была врагом ее шефа, то мисс Эстон была и ее врагом.
И вот мисс Эстон, как пленный партизан, предстала перед судом. Она стояла перед Эллисом, сцепив за спиной руки. Начался допрос.
— Я думаю, вам известно, почему я вызвал вас? Я полагаю, что вам известно также, где я был? У моей бабушки, сражаясь со сворой гончих, называющих себя прессой и собравшихся, похоже, со всего северного полушария. Теперь вы понимаете, что наделал ваш маленький злобный выпад?
— Злобный, мистер Ферс? — Замешательство Клеон не произвело на Эллиса никакого впечатления.
— Да, коварный способ ударить меня в спину за то, что я не дал вам действовать по-своему.
— Но… но вы ошибаетесь. То, что произошло, было несчастным случаем. Сидевшая рядом журналистка узнала кружева. Она…
Однако он не слушал:
— Моя бабушка просила пощадить вас. Но почему я должен это делать? Это была ничтожная месть.
Клеон покачала головой, пытаясь объяснить.
— Однако она не согласилась со мной. Бабушка сказала, что ваш поступок был естественным. Любая молодая женщина, любая журналистка, посвященная в подобную тайну, должна была испытывать искушение поведать о ней всему миру. Бабушка с необыкновенным в ее положении великодушием сказала, что не винит вас.
Слезы залили глаза Клеон.
— Вы хотите сказать, ваша бабушка тоже думает, что я сделала это умышленно, — неужели даже она?! Но как я могла?! Я люблю вашу бабушку. Она прекрасная женщина. Я не могла бы так поступить с ней!
Эллис молчал, давая ей высказаться. Но выражение его лица ясно говорило о том, что ему все ясно.
— Вы же верите мне, мистер Ферс? Как-то вы сказали, что всегда хотите слышать от меня только правду…
— Когда-то я был полон иллюзий в отношении вас. Сейчас я их утратил.
— И все-таки выслушайте правду, даже если не собираетесь верить ей. — Клеон подробно рассказала, что произошло на показе коллекции. Эллис выслушал ее, но никак не отреагировал.
— Я должна повидать вашу бабушку, — настойчиво сказала она.
— Вы не сделаете этого!
— Вы не можете запретить мне!
— Смогу. Перед отъездом я дал точные инструкции бабушке и женщине, которая присматривает за ней, не пускать вас на порог.
Клеон взбунтовалась:
— А если я все же попытаюсь повидаться с ней, вы используете свой последний довод — уволите меня?
— Я могу пойти даже на это. Мысль о вашем увольнении никогда не покидала меня.
— Вы вытащили меня сюда, мистер Ферс. — Клеон повысила голос. — По вашему собственному признанию, вы заманили меня, вырвав из любимого мною окружения и любимой работы. Я ваша протеже, говорили вы. Одно из ваших «открытий». — Она с горечью продолжила: — Теперь я — одна из ваших ошибок, может быть, единственная. И так как я ошибка, то представляю опасность для вашей репутации знатока женщин, поэтому чем скорее вы уберете меня с дороги, тем лучше. — Она остановилась, так как у нее кончились боеприпасы. Теперь Клеон ждала ответного огня, возмездия, оглашения приговора, но ничего не последовало.
Она повернулась к двери, но затем остановилась. Было еще кое-что, что ей необходимо было знать.
— Мистер Ферс?..
— Да, мисс Эстон? — Его голос был утомлен от раздражения, как у терпеливого родителя, уставшего от вопросов своего ребенка.
— Не сочтете ли вы возможным, — запинаясь, спросила она, — сообщить мне, к какому решению
