пьющий, как она сама говорила, редко, но метко. Однако компьютерному дизайнеру не так то легко отыскать работу в деревне, где сложней телефона техники нет в принципе, а о глобальной сети население только слыхало. Митя из тракторного хозяйства звал к себе, но Саня, как истинный горожанин и дитя урбанизации, видел трактора только на картинке в учебнике истории, и потому согласия сразу не дал. Школы в поселке не было, а так можно было бы попробовать уйти в педагоги. А потом повезло, спасибо Джиму. Это он, молодчина, 'краем уха' подслушал, что в лесное хозяйство срочно нужен оператор связи. Как позже выяснилось, лесничим нужен еще и водитель, и вообще у них сильные проблемы с кадрами.
…И не смотря ни на что, здесь, в Березихе, хорошо. Такое лето, что аж дух захватывает. И люди хорошие. Приняли сразу, без вопросов, помогают по случаю. Джим, тот вообще… но про Джима разговор особый. Лет человеку двенадцать, если и те есть, а говорит так, словно не меньше, чем самому Сане. Только есть в нем что-то, закрытое на замок, тайна, отдаляющая его от других жителей поселка, делающая его другим, непохожим. Особенным.
До лесничества от фермы Викентьевых всего четверть часа ходьбы. Саня за неделю выучил ее, как азбуку, сроднился с ее извивами, стоячими лужами, лягушками в низине у самой реки, соснами, стрекозами, солнцем. Дорога то ныряла под кроны, то пересекала ясные поляны, где живет земляника. По дороге ходят редко — она не ведет дальше лесничества, раньше по ней военные машины ходили до объекта, но теперь повертка к старым корпусам перегорожена высокими воротами с колючей проволокой. А за проволокой — такое же лето. После повертки дорога становится Щже, там даже в колеях растет трава.
Потом, дальше, под лапами лесными кроме осоки и мха водятся белки, боровики и грибник-горожанин дядя Леша. Дядя Леша глубоко в лес не заходит, боится заблудиться. Но грибов хватает и вдоль обочин дороги. Сане иногда хочется присоединиться к грибнику. Вот и сегодня — серое пальтецо сквозь стволы, взмах ладонью, приглашение 'по лисички' за вырубку. Саня, чтобы не обижать пожилого человека, всегда отвечает, что 'в другой раз'.
Лесничество расположено в большом деревянном доме с кирпичным фундаментом, с четырехскатной крышей и рядом просторных окон со ставенками. Немного странно видеть эту постройку в окружении леса, особенно, если учитывать притулившийся рядом кривобокий автомобильчик, дровяной сарай, и плантацию анютиных глазок у крыльца. Цветы разводит Маша.
Саня привычно взбежал по лесенке, толкнул дверь. Поворот направо, пустующая проходная. Большая комната с русской печкой и обшарпанной мебелью — каждый притащил из дома, чего не жалко. Была бы возможность, Саня поселился бы прямо здесь…
В комнате за столом сидел лесник Юра Орехов, пил кефир из полулитровой бутылки, и разгадывал кроссворд.
— Привет, — сказал Саня, — а где все?
— Все ушли… скажи, что такое 'песня без слов' вторая 'е', семь букв?
— Маша тоже ушла? Проверь — 'музыка'… или 'мелодия'…
— О! 'мелодия' подходит… Маша первая ушла. Там щенков принесли…
Саня расстроился.
— Что же ты сразу-то не сказал?! Я бы тоже сходил…
— Не… на… что… там смотреть. Два звереныша, милые, но ведь волк всегда волк. Сколько бы ему месяцев ни было.
— Юр, я схожу, ладно? Минута же всего…
— Ничего себе, минута. А дежурить кто будет? Дядя Федор?! Или, может, я?
— Трудно, да?
— Саш, мне, правда, идти надо. Я только тебя ждал. Серьезно. Не обижайся.
Саня сел на шаткий табурет за тот же стол.
— Да, ладно, не обижаюсь. Просто хотелось взглянуть. Я еще в жизни живого волка не видел.
Юра вздохнул. Он был большой, бородатый и добрый. Из тех редких людей, которые совершают подвиги ради науки, не умеют отказывать друзьям и, как правило, бывают брошены женами. Юра сказал:
— Ладно уж, иди, смотри. А то я буду виноватым, если ты живого волка не увидишь…
— Юра, ты настоящий друг! Я пять минут, ладно? Может, уже и поздно…
— Может, и поздно. Ладно, гуляй.
И Саня побежал. До вольера было не так и близко — почти километр.
В другой точке вселенной, в комнате с сиреневым светом и желтыми занавесками собрались четверо. Они сидели в глубоких черных креслах из искусственной кожи. Где была та комната, не важно. В другой точке. Сиреневый свет делал масками их лица, четверо не разговаривали. Точней, они изредка кидали друг другу разные фразы.
— Сколько человек?
— Больше, чем обычно. Я бы сказал, сотни две. Иначе Оскар не включил бы тревогу.
— Три тысячи двадцать пять.
— Не может быть.
— Я врать не буду. Американцы давали сводку по локальной линии. Граница ошибки теперь сместилась на пять пунктов.
— Плохо.
— Не просто плохо. Эта ситуация ставит под вопрос саму необходимость существования нашего центра… тихо! Кажется, идет…
Усталый высокий старик, худой, как вешалка, прошел от входа в комнату, а у комнаты был вход, окно, стол и лампа на столе, к центру, остановился там, и прокашлялся. Не потому, что у него кашель, а чтобы привлечь внимание.
Один из четверых не выдержал, спросил:
— Нашли? — Это был тот, кто точно знал население исчезнувшего сценария.
— Да, — старик не выглядел довольным. Скорей уж, в его голосе читались и поражение, и безнадежность.
— Где?!
— Я по порядку, можно?
Старик оперся колючими локтями о стол. Лампа и его лицо сделала гипсовой маской.
— Во-первых, доказано, что пацан действительно существует…
Один из сидящих в креслах брезгливо поморщился. Старик заметил, но не стал делать замечания, потому что поморщился директор центра. Вместо этого он сказал:
— Мальчика зовут Джим. Или как-то похоже. Точнее установить не удалось. И не удастся, пока не совпадут… некоторые условия нашего с ним взаимного… как бы поточнее… расположения.
— В смысле?
— Не в смысле, Первый, а во времени. Он по нашему с вами счету еще не родился.
Самый нетерпеливый из четверки снова вставил слово:
— Отстающие сценарии! — воскликнул он, — Значит, вы нашли подтверждение…
— Нашли, — кивнул директор центра, — только, я не понимаю, почему вы, Арго, оглашаете здесь закрытую информацию? Это может плохо для вас обернуться.
— Не может, — вежливо покачал головой старик Арго, — это уже не закрытая информация. Это даже не полезная информация. И вообще это не имеет уже смысла. Потому что мальчик не в так называемом отстающем сценарии. Он в совершенно незнакомой для нас системе, которую лаборанты моей группы условно назвали обгоняющим сценарием.
Можно было бы предположить, что четверо повскакивают со своих мест, начнут шуметь, разбираться. Ничего подобного. Только директор грустно сказал:
— Если следовать одной логике, то надо следовать ей до конца. Если есть отстающий, почему не быть обгоняющему сценарию? Другой вопрос, что попасть туда… нельзя… а как же мальчик туда попал?
— Мы считаем, — замялся старик, — что мальчик — порождение сценария… я знаю, что мои слова
