В Москве были, разумеется. Как же в столице — и без букваря?
А потом появился маньяк, который стал минировать буквари. Он кирпич делал из тола, а в колокольчик закладывал детонатор. Таким образом, когда девица садилась за урок, её затейливо разрывало на части.
Из-за этого буквари вскоре запретили, а за распространения букварей стали преследовать.
А я до сих пор читаю мамин букварь, и мне всё по хую.
Сумасшествие
Сумасшествие — это не то, что вы думаете.
Это не когда дурка и глюк, настоящее сумасшествие, нет.
Настоящее сумасшествие длится каждое мгновенье нашей жизни. Мы — запрограммированные клоуны, имитирующие население противника на ядерном полигоне. Мы живы лишь по недоразумению, и по всему выходит, что весьма полезно было бы недоразумение это исправить.
Но не нужно о нас заботиться, нет: мы всё сделаем сами.
Кто быстрее, кто медленнее — все мы убьём себя во имя торжества законов Вселенной.
Ибо иное — противоестественно.
В законе — лишь сумасшествие.
Не потому ли и я — марионетка червивая, ничтожество, baby on board — а всё же верю в счастливый случай, и предпочитаю аборт?
Расконсервируйтесь
«Расконсервируйтесь, люди! Вы чего, охуели?»
С таким лозунгом предложил коллективу шахтёрского стройотряда Валерий Бизяев выйти на митинг у здания городской Думы.
Но студенты послали его на хуй.
— Сам ты охуел! — кричала Марина Проскурина, швыряя в Валеру стоптанной босоножкой.
— А вот этого не хочешь? — звонко шлёпала себя ладошкой по пизде Анастасия Квынчалова, а Михаил Барабанов вторил ей, щёлкая презервативом.
— Вы тоже как консервы… — разочарованный Валерий понюхал плодово-ягодное, — я предлагаю вам реальный драйв, а вы… упёрлись в свой жалкий разум, и сидите тут, посмеиваетесь… Революция грянет — и всех вас к хуям сметёт — учтите это. Ты, Степан, смеёшься, а когда гадова обезьяна кровушки твоей напьётся, посмотрю я, как ты посмеёшься…
Прошли годы.
Бывших сокурсников пораскидала жизнь.
Валерий Бизяев сгорел при попытке поджечь нефтепровод.
Михаил Барабанов пал случайной жертвой уличной перестрелки.
Степан Гвоздилов был осуждён народным судом и приговорён к пожизненному за убийство 33-х женщин, с которыми знакомился он в лесополосе, угощал гашишем, а затем перебивал позвоночник монтировкой.
Пётр Стулбо погиб при исполнении: он служил в частной охране борцов Сопротивления, и в условленный час умертвил себя внутривенной инъекцией ртути.
Настя Квынчалова работала в шоколадном бизнесе и, умудрившись дважды провороваться и наделать долгов; хотела бежать в Тюмень, но на одной из конспиративных квартир наёмный душегуб отследил её и забил туристским топориком.
Марина Проскурина очень удачно вышла замуж, уехала с мужем по дипломатическим каналам сначала в Хорватию, а затем в Пакистан. Изредка она появлялась в Сочи. В один из таких визитов у неё вышла ссора с богатой ведьмой из анального клана «керч» — и ведьма уморила её, применив гнойный гипноз.
А ведь не зря упреждали их умные люди: расконсервируйтесь!
Сын Кузьмы
С пронзительной тоской вспоминал Кузьма времена, когда работал ведущим на радиостанции «Ночные моторы».
Коллектив подобрался молодой, сплочённый, с большой жаждой постигать новое. Кузьма жил этой работой, и не представлял себе иного ремесла. При помощи радио он познакомился со своей будущей женой Варварой: подхватил её, слепую, но любвеобильную, в суматошных волнах эфира, вывел на прочную стезю, отучил от наркотиков.
До знакомства с Кузьмой Варвара была тучной, не брила ноги. Начав встречаться с ним, буквально за считанные недели подтянулась, оживилась, стала тощей, жилистой, sexy. Даже Марк Ильич пытался за ней ухаживать (и, как говорят промеж себя злые языки, небезуспешно).
А потом случилось страшное: Варвара подхватила инфекцию, от которой в несколько дней зачахла.
Кузьма терзался, что не отправил её в больницу сразу, решив, что жена просто хандрит, страдая от токсикоза: она ведь была беременна.
Зародыша извлекли живым, но сердце матери перестало биться.
— Мы можем прорастить его в питательном растворе, — обнадёжил Кузьму делюга-врач.
Почти все имевшиеся накопления Кузьма потратил на похороны и проращивание. Продал машину. Друзья помогали, сочувствовали.
Через шесть месяцев после смерти Варвары Кузьме торжественно вынесли дозревшего сына.
— Ну что, Корнеплод, я твой папа! — тихо сказал, склонившись к пелёнкам.
Существо зашлось сиплым визгом.
— А что это у него на голове? — поинтересовался Отец, указывая на странную остроконечную шишку на лбу ребёнка.
Внятного ответа от врачей он тогда не получил.
А потом Корнеплод подрос, и новообразование на его лбу оказалось самым настоящим рогом.
Удалить рог не представлялось возможным, поскольку при детальном обследовании выяснилось, что в корне своём он имеет сложную структуру, куда входят кровеносные сосуды и толстое ответвление тройничного нерва.
Так и остался Корнеплод рогатым.
В школе одноклассники часто высмеивали его, задирали с садистским восторгом. Уже в 5-м классе мальчик едва не убил одного из особенно ярких дразнил, проколов ему рогом шею: это была вынужденная самооборона. В 7-ом Корнеплод завалил двоих: схватил руками за ворот и насадил на рог глазом. Был помещен в закрытый интернат, где воспитанники расправились с ним: подговорили похотливую медсестру угостить Корнеплода снотворным, а когда юноша уснул, приглашённый специально для этой цели ребёнок- мутант, ввёл чудо-рог себе в прямую кишку, где растворил особыми анальными выделениями до состояния кашицы.
Детство Геннадия
