Гарема сладостные пляски, Красавиц пламенные ласки – Ничто Гассана не влечет, Охота в лес его зовет, В горах он целый день проводит, Но все ж забвенья не находит. Иначе жизнь его текла, Когда Леила с ним жила: Гарема игры были милы… Но разве там уж нет Леилы? Так где ж сна? Об этом нам Сказать бы мог Гассан лишь сам. Различно в городе судили. Она бежала, говорили, Когда ночная скрыла тень Последний Рамазана день И минарет с его огнями Меж правоверными сынами Благую весть распространял: Байрама праздник возвещал. Она в ту ночь пошла купаться, Чтобы домой не возвращаться. Переодетая пажом, За мусульманским рубежом Она от мести грозной скрылась И стать подругой согласилась Она гяура своего. Гассан, хотя не знал всего, Но все ж не чужд был подозренья, Она же все его сомненья Умела лаской усыплять. Рабе привык он доверять И в час, когда ждала измена, Пошел в мечеть, чтоб там колена Перед святыней преклонить И после кубок осушить В своем дворце… Так рассказали Нубийцы. Плохо охраняли Они бесценнейший алмаз! Но в этот самый день и час, Когда по небу разливался Таинственный Шингари свет, Гяур вдоль берега промчался… Но видно было всем, что нет При всаднике пажа с собою Иль девы, скрытой за спиною. … Бегу усилий я напрасных Тебе словами передать Всю прелесть глаз ее прекрасных. Случалось ли тебе видать Глаза печальные газели? Вот так ее глаза темнели И так казалися томны, В них столько ж было глубины. Коль их ресницы не скрывали, Чистейшим пламенем сверкали Они, как редкостный рубин; Души в них нежной было много… Когда б Пророк сказал мне строго, Что все в Леиле прах один, Клянусь, я спорил бы с Пророком, Хотя б над огненным потоком На Эль-Сирате я стоял, И рай меня в объятья звал, И пламень ждал бы под ногами. Кто любовался только раз Леилы грустными очами, Тот усомнился в тот же час, Что бедных женщин назначенье Служить орудьем наслажденья, Что нет души у них в телах. Сияньем бога в небесах Был полон взор ее прекрасный, Ланит ее румянец ясный С цветком граната спорить мог, И волосы до самых ног Душистой падали волною, Когда, блистая красотою, Леила распускала их Среди прислужниц молодых, А ножки нежные стояли На белом мраморе… Блистали Они, как чистый снег в горах, Когда, рожденный в облаках И не успевший загрязниться, На землю мягко он ложится, И, дивной грации полна, Как лебедь по водам, она Походкой двигалась прелестной… О, Франгестана цвет чудесный! Как лебедь волны бьет крылом, Когда на берегу родном Шаги заслышит, так Леила Не раз нескромный взор сразила Одним лишь жестом, и смельчак Ей отдавал почтенья знак. В ней все гармонией дышало, Любовью нежной трепетало.
