— Будьте осторожны, — предупредил врач. — Если миссис Томас узнает, вы лишитесь места.
Дэйв пожал плечами:
— Ничего страшного. Найду другую работу. Хуже будет, если она проведает о вас. Вы не боитесь?
— Немного, если честно, — голос доктора Питерса был серьезен. — Но когда больной просит о помощи…
Он подошел к двери, повернул ручку и быстро добавил, увидев в приемной пациентов:
— Ни в коем случае не снимайте повязку до следующего осмотра, мистер Эндрюс. Если боль возобновится, приходите немедленно.
— Обязательно. Благодарю, доктор, до свидания!
Глава восьмая
Как прекрасно было скакать верхом, снова, после такого долгого перерыва! Я держалась в седле так же уверенно, как когда-то в детстве. Запах лошадей действовал успокаивающе, а необходимость время от времени отдавать ей приказы удесятеряла мои силы.
Барон бежал рядом и лаял. Было уже далеко за полдень, солнце сдвинулось к горизонту. Стало прохладно, деревья шуршали листвой на влажном мартовском ветру.
Я взглянула на часы, одолженные мне Эндрюсом: он не хотел, чтобы я опоздала на встречу с доктором Питерсом. Без двух минут семь.
Перед старым сараем я остановилась и едва узнала его — так он преобразился благодаря стараниям Дэйва. Я огляделась. Поблизости никого, дверь закрыта. Я спрыгнула с седла. Все мышцы болели от непривычной нагрузки, слабость была такая, что я боялась упасть. Но все быстро прошло, я привязала лошадь к изгороди и вошла в дом.
Меня встретила угрюмая берлога одинокого мужчины. Стол, несколько стульев, настольная лампа, кровать. Разнообразие, если это было разнообразием, вносили две свечи, вставленные в бутылки из-под виски, и карточная колода на столе. Надо было обладать недюжинным запасом нежности, чтобы любить подобное обиталище.
Я присела на кровать и закурила. Вскоре послышались приближающиеся шаги, скрипнула дверь, и вошел незнакомый мужчина.
— Добрый вечер, — он улыбнулся. — Я и есть тот самый доктор Питерс. Приятно видеть вас, Морин.
Он поставил к стене удочки и подошел ближе, протянув для рукопожатия руку.
— Я так благодарна, что вы пришли, — прошептала я совсем тихо, словно подчеркивая запретность нашей встречи.
— Рад познакомиться. Надеюсь, у нас достаточно времени обсудить все, что вас волнует. — Он произнес эти слова не громко и не тихо — скорее так говорит врач со своим пациентом. — Доктор Джеймсон прислал мне историю вашей болезни с подробными примечаниями.
— Да, он говорил об этом. Однако ему ничего не было известно о моих отношениях с бабушкой. Признаться, я и не предполагала, что будет так трудно…
Он, протестуя, развел руками.
— Доктор Джеймсон как раз сообщает, что она противница любого психотерапевтического вмешательства. Но это не играет роли, — он улыбнулся. — Ведь я не психиатр, а просто врач широкого профиля, и доктор Джеймсон это знает. Так что на квалифицированные консультации, я думаю, рассчитывать не приходится.
— Мне все равно необходима ваша помощь, — прошептала я. — Я всего боюсь. Если существует средство от этого страха…
— Страха чего?
Я на минуту задумалась.
— Страх перед домом, боязнь родных… Это признаки паранойи, правда?
Он пожал плечами:
— Как вы уже знаете, я не специалист. Но если ваш страх имеет цод собой реальную почву…
— Она делает все, чтобы убедить меня в неизлечимости моей болезни. Запрещает выезжать в Ньюбери. Не позволяет лечиться… — у меня сорвался голос. — Наверное, вам известно, что она предпочла бы на всю жизнь упрятать меня в сумасшедший дом?
Он внимательно посмотрел на меня, кивнул:
— Да, доктор Джеймсон писал об этом.
— Так, может быть, она права? — взорвалась я. — Может быть, так все и есть на самом деле? Сегодня вечером я забыла погасить свет. А утром… бежала из ванной… в свою комнату, забыв накинуть халат.
На этот раз он взглянул на меня с удивлением, и я, не удержавшись, добавила:
— Я была совсем голая… Может быть, она права, запрещая мне появляться в Ньюбери. — Я опустила голову. — Иногда я думаю, что в ее запретах больше разумного, чем это кажется на первый взгляд.
— Возможно, возможно. Вы не припоминаете давнюю историю с братьями Джонсон?
Я вскочила:
— Откуда вы знаете?
— Успокойтесь. Ни один человек в Ньюбери не знает ничего определенного. Пока я слышал версию самих Джонсонов, в которую почему-то все верят. Я хотел бы услышать эту историю от вас.
— Этого не знал даже доктор Джеймсон… Я сама вспомнила все только вчера вечером. Наверное, вид озера за окном оказался недостающим звеном в воспоминаниях.
Я начала рассказывать. Сначала сбивчиво, запинаясь. Затем, поощряемая вниманием доктора, все, увереннее. Я чувствовала, как вместе с рассказом с моей души падает тяжелый груз.
Когда я закончила, доктор Питерс молча смотрел перед собою.
— Вам не было и пятнадцати, когда это случилось. Вы уже имели представление о сексе?
— Думаю, да. Во всяком случае, я сразу поняла, о чем идет речь, когда они стали бросать жребий, кому я достанусь.
— Кто в первый раз рассказал вам об этих вещах? Родители?
— Кажется, нет. Не помню. Может быть, мой брат, Сэм… — я не могла говорить дальше и закрыла лицо руками.
— Что с вами? Это как-то связано с вашим братом?
Отчаяние прошло так же быстро, как и подступило. Я попыталсь вспомнить.
— Не знаю. О Господи! Не знаю…
— Не расстраивайтесь. Скоро вы легко вспомните все сами. В самый неожиданный момент… — он медленно поднялся. — Думаю, на сегодня достаточно. Мы уже битый час бередим ваши раны. Дать вам успокоительное?
— Нет, спасибо. Хватит того, что прописал доктор Джеймсон. — Я слабо улыбнулась.
Питерс неуверенно переминался посреди комнаты. Снял очки и принялся, протирать толстые стекла носовым платком.
— Узнав, что вам необходима помощь, я счел своим долгом встретиться с вами. Но боюсь, что мало чем смогу быть полезен.
— Нет, что вы! Сама мысль, что я могу на вас рассчитывать, действует лучше любого успокоительного.
— Что ж, не все так плохо, как кажется. Думаю, стоит встретиться завтра в это же время. Вы не против?
— Даже не знаю, как вас благодарить. К сожалению, мои нынешние средства не позволяют говорить
