меня была встреча с информатором, он передал мне сведения о тайных сделках с ядерным оружием. После встречи с ним я начал выбираться с той территории. Но меня засекли. Я был ранен. Девушка из деревни, удивительно храбрая девушка, — я даже не знал имени ее, знал только прозвище — Звезда, — укрыла меня в пещере неподалеку от деревни. А потом попыталась связаться с нужным человеком, который переправил бы меня. Все жители деревни по очереди дежурили около меня, носили еду, делали перевязки или просто сидели возле, пока я метался в жестокой лихорадке. Один мальчуган, примерно как Дэнни, все выспрашивал про бейсбол. Когда он приходил, мы с ним смеялись и мечтали, как однажды сыграем по-настоящему.
Раз я услышал шум моторов — в деревню въехали грузовики. Я сумел доковылять до входа в пещеру и увидел, что начался обыск. Всех жителей согнали на маленькую площадь. С ними была полумертвая Звезда. Я слышал щелчки передергиваемых затворов. Раздались выстрелы. Мне стало ясно, что еще немного — и они придут за мной. Они не пришли. Мэг, в этой деревушке было двадцать семь жителей — женщины, дети, старики. В тот день все они погибли, унеся с собой в могилы тайну моего местонахождения. Все погибли из- за меня.
Мэг обняла его.
— Звезду схватили, когда она возвращалась в деревню после встречи с моим человеком. Он остался на свободе. Спустя какое-то время он вызволил меня. В Штатах, когда я поправлялся, ко мне заглянул Трент. С тех пор как меня приняли на службу в ФБР, мы не раз работали с ним вместе. Сдается мне, те двое, что беседовали со мной на улице, интересовались тогда и им. Они немного подождали, присматриваясь, и тоже приняли его. Пока я отсиживался в пещере, Трент был в отпуске и встретился кое с кем из старых приятелей по университету.
Алисия очень горевала после того, как рассталась со мной, очень, я даже не подозревал насколько. Она была так зла на меня. И кое-что скрыла. Но потом, в разговоре с одной из подруг по университету, она случайно обмолвилась. А может, и не случайно. Может, она хотела, чтобы я узнал. Но разве могла она предположить, что только через семь лет Трент повстречается с ее подругой и через него узнаю я. Он принес весть, вернувшую меня к жизни.
Я разыскал дочь в Авалоне. Она жила там с матерью, тетей Марианной и их отцом. Алисия была еще несчастнее, чем тогда, когда рассталась со мной. Только теперь тому была гораздо более веская причина. Она была больна, серьезно больна. У нее нашли раковую опухоль в мозгу. Ей сделали операцию, но не смогли удалить опухоль до конца да в довершение всего задели области, отвечавшие за основные функции организма. Я сделал ей предложение, опоздав на восемь лет. Алисия прожила после этого еще год.
Мэг закрыла глаза; голова ее покоилась на груди Лукаса. Она протяжно вздохнула. Неудивительно, что у Лукаса столько шрамов, неудивительно, что у него вид человека, не знавшего в жизни ласки. Любил ли его кто-нибудь, пока он не разыскал свою дочь? Был ли у него кто, с кем он мог поделиться пережитым, как он поделился сейчас с ней? Он рос в семье, не зная любви, свои молодые годы провел в сточных канавах мира. И тем не менее вырос нежным, чутким мужчиной. Зная о том, что он прошел, как может она скрывать от него свои истинные чувства?
Мэг выпустила его из объятий. Она наклонилась и обхватила ладонями его лицо. И заглянула ему в глаза.
Суровый взгляд. Еще более суровый, чем тогда, когда он смотрел на нее, только что проснувшуюся. Во взгляде его она прочитала ожидание того, что он будет отвергнут ею.
— Я люблю тебя, — произнесла Мэг.
Она увидела, как он вздрогнул. Лукас медленно взялся за ее руки, отвел от лица и крепко сжал. А когда отпустил, сказал:
— Я никогда никому не был нужен. Даже та, которая любила меня, уже не нуждалась во мне.
— Ты старался быть рядом с братом, с матерью. Я уверена, ты бы не бросил Алисию. Ты считаешь, что на тебя нельзя положиться. Почему же тогда Марианна сказала мне как-то, что отдала бы за тебя жизнь?
— Марианна очень предана семье и друзьям. Это одна из причин, почему мы так любим ее.
Семья… Друзья… И вовсе не любовники. Но разве Мэг не догадывалась об этом сама? Как и о том, что Лукас ни за что не откроет, чем он заслужил такую преданность.
— В твоей жизни, Лукас, есть любовь. Пора бы тебе разглядеть ее. Пора бы почувствовать, что это такое. Ты заслужил…
— Жизнь кончена, Мэг. — Он поднялся с кровати и отвернулся. — Моя жизнь кончена. Я посвятил ее памяти тех двадцати семи человек, посчитавших меня достойным спасения. И долг этот мне никогда не выплатить. Я плачу лишь проценты с него, помогаю людям по мере своих сил, делаю, что могу. Но мне никогда не расплатиться. И не мне рассуждать о том, что я волен разрешить себе, если вообще волен что- то.
Мэг вдруг вспомнила, что сидит на коленях, нагая, на краю кровати и умоляет мужчину не отвергать ее любовь. Она завернулась в простыню.
— Так вот, значит, что я такое для тебя. Проценты по долгу?
— Что ты, Мэг, конечно, нет. — Лукас даже поежился от такой мысли. Он разыскал среди скомканного одеяла халат коричневого цвета. — Уже поздно. Пора одеваться. Иначе придется держать ответ перед Дэнни, почему ты не ночевала дома.
Лукас затормозил на площадке у ворот перед домом Эдварда.
— Чем займешься сегодня?
Ах, да, он теперь снова шериф при исполнении. Мэг едва не зашлась в истерическом хохоте. Но совладала с собой. Хотя не была уверена, сможет ли подавить зарождающиеся внутри рыдания.
— Ничем особенным, — ответила она. — Дэнни хочет еще раз съездить на ранчо миссис Томпкинс. Но поездку можно отложить.
— Нет, ни в коем случае. Было бы неплохо, если бы ты тоже поехала, а не сидела здесь. Я должен буду время от времени держать связь с моими людьми. Я отвезу тебя с Дэнни.
Отвезу тебя. Присмотрю за тобой. Возьму под свою защиту. Только любить не могу. Вот, что услышала Мэг в его словах, сказанных и невысказанных.
— Это не обязательно.
— Нет, — настаивал он, — обязательно.
Миссис Томпкинс встретила их у входной двери.
— Дэнни уже проснулся, мисс Уилсон, — сообщила она. — Кажется, он еще не знает, что вас не было дома. — И обратилась к Лукасу: — Тебя разыскивал Пол Слейтер. Позвони ему, это срочно.
Мэг ушла к Дэнни. Лукас же прошел в кабинет Эдварда, чтобы позвонить Слейтеру.
— Папаше Блейка Уилсона не так давно позвонили, — сообщил Слейтер.
— Ясно. Только меня не интересует, как ты узнал об этом. Договорились?
— Договорились. Но вот что тебя заинтересует. Старик забронировал место на самолет до Альбукерке и заказал машину, которая должна будет ожидать его по прибытии. Похоже, некоторые не ценят, когда их развозят в шикарных автобусах и размещают в пятизвездочных отелях со столетней историей. Похоже, этот народец желает иметь в своем распоряжении собственные колеса.
— Что ж, трудно не согласиться, — пошутил Лукас; следующие слова он произнес уже серьезным тоном, без всякого намека на шутку. — Я ждал, что они начнут действовать, но не думал, что так скоро. Подозрительная семейка, Пол. Уилсон и Стемплы никогда не ладили друг с другом, а теперь спелись не хуже воровской банды. Видимо, тому есть причина. Может, в придачу к средству передвижения Блейку захотелось заручиться поддержкой.
— Может, — согласился Пол. — Но у меня есть еще кое-что добавить в это кипящее и бурлящее варево. Кое-что, о чем я тебе еще не успел сказать. Блейк не звонил своему отцу. Одри позвонила.
— Черт! — Лукас резко откинулся в кресле. — Что у нас есть на папашу Блейка?
— Не густо. До сих пор за ним ничего не было.
— Проверь-ка его.
— Хорошо. Как глубоко прикажешь копать?
— Пока не обнаружишь что-нибудь интересное. И еще, Пол.
— Да?
