приобретают опыт, уверенность и самоуважение.
Она вспомнила его рассказы о своих подростковых годах.
— Ты перечислил качества, которые тебе нужно было получить таким трудным способом?
— Мой отец думал, что это был лучший способ, а оказалось не так.
— Да, ты прав. — Она тоже получила свои уроки и никому не пожелала бы такого. — Майк кажется хорошим человеком, несмотря на всю его внешнюю грубость.
— Он был бы разочарован, что ты подметила это, но ты права.
Теплота его голоса волновала ее.
— Ты говорил про него? Он был твоим бывшим старшим офицером?
Бен кивнул.
— Сейчас он на пенсии. У него добровольная должность, но он ее не променяет ни на какую другую.
— Ученикам повезло.
— Хочешь осмотреть нижние помещения?
Она кивнула в знак согласия, но пожалела о своем решении, когда поняла, как часто ему придется помогать ей спускаться по лестницам — сходным трапам, как он называл их. Каждое прикосновение друг к другу жгло их обоих. Трудно было сконцентрироваться, когда он показывал ей лабиринты кают, без остановки произнося такие названия, как парусная каюта, штурманская рубка, топка, пока они не дошли до кают-компании судовой команды.
Уклоняясь от раскачивающихся гамаков, она запротестовала:
— Перерыв, пожалуйста. Лазать по лестницам и трапам достаточно изнурительно.
Она вынуждена была держать свои чувства к Бену под контролем.
Он подвел ее к гамаку и подержал его, пока она усаживалась на его краешек, ее ноги едва касались палубы.
— Ты можешь отдохнуть немного здесь.
Мэган вытащила ноги из туфель.
— Бухта Эдем — один из самых тщательно скрываемых секретов королевства? — предположила она.
— Да, именно поэтому мой дом здесь.
— Дом… — задумалась она, — я никогда по-настоящему не знала, где дом для меня.
— У тебя есть твой коттедж.
Она любила его, потому что он принадлежал ей, но знала, что она уже не будет чувствовать себя там по-прежнему после случившегося.
— Я не могу там оставаться, — сказала она.
— Куда ты пойдешь?
— Я не знаю. И мне страшно. — Ей было страшно, но гордость не позволяла говорить об этом.
— Ты можешь получить место во дворце, — сказал он осторожно, — моя тетя ищет кого-нибудь, кто бы так умело обращался с иголкой, как ты.
Получить должность при дворе было ее самым сокровенным желанием, но тогда она никогда не будет свободной от Бена. Лучше ей быть в стороне. Если она будет жить во дворце, то Бен, навещая там свою семью, будет слышать сплетни о ней. Может, он придет к королеве, чтобы она благословила его брак, и именно ей придется шить костюмы для его свадьбы. Нет, она не вынесет этого.
— Меня это не интересует, — ответила она.
— Ты отказываешься подумать о моем предложении из-за меня?
Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Почему ты спрашиваешь?
— Потому что ты чувствуешь то же, что и я.
Она отрицательно покачала головой.
— Здесь нечего чувствовать.
Она не может ничего себе позволить. Он обращается с ней как с тепличным цветком, а не как с равной.
Он казался взбешенным.
— Тогда объясни, почему ты дрожишь, когда я трогаю тебя. Не от страха же. Когда я смотрю в твои глаза, я вижу в них то же простое желание, которое рвет меня на куски.
Мэган знала, что потом будет. Они проведут вместе ночь и разойдутся в разные стороны.
— Я сказала тебе, что не могу.
— Из-за отца Молли? — спросил он. — Ты не признаешь того, что происходит между нами, из-за верности человеку, который оставил тебя?
В гневе она поднялась, но не рассчитала движение гамака и упала бы назад, если бы не молниеносная реакция Бена.
Когда его руки обняли ее, она забыла обо всем на свете. Злость как-то сама собой прошла, и ее охватило чувство удовольствия, такое горячее и сладкое, что ей стало стыдно.
— Отец Молли не оставлял меня. Он был уже женат. Я просто не знала этого. Пусти меня.
— Ни за что. Ты не можешь тратить свою жизнь, дожидаясь человека, который не стоит твоей любви.
— Любовь здесь ни при чем, — сказала она и поняла, что именно любовь она чувствовала к Бену.
Он нахмурился.
— Ты не любишь его. Тебе неважно, что он женат. Что происходит, Мэган?
— Ничего, — ответила она, разозлившись на себя.
— Я уже начинаю понимать. Он обидел тебя, ведь так? Поэтому ты так борешься со мной. Ты боишься, что происшедшее с ним случится снова со мной?
— Я обещала себе, что не допущу повторения, — ее голос превратился в напряженный шепот.
Он убрал волосы с ее лица.
— А сейчас?
— Сейчас я, кажется, не могу остановить себя.
— А тебе и не нужно. Все, что нужно делать, — смириться.
Если она так и сделает, то она пропала.
— Ты говоришь об этом так просто, — возразила она. — Но для меня все гораздо сложнее.
— Почему?..
— Ты предлагаешь, по сути, то же, что и Кевин.
Его взгляд стал суровым.
— Нет причины сравнивать меня с бессердечным негодяем, который сделал тебе ребенка, а потом бросил.
Он привлек ее к себе и вдруг спросил:
— Он угрожает тебе? Настаивает, чтобы ты хранила ему верность?
— Совсем нет. Он далеко от меня. — Она хотела рассказать ему всю правду о Кевине, но побоялась, ведь тогда для самого Бена она станет еще более уязвимой.
— Ты все еще любишь его. Почему?
— Неважно.
— Для меня важно. Мне нужно знать, как ты можешь все еще любить его и отвечать мне на мои чувства.
Отрицание было единственной защитой, которая у нее осталась.
— Ты ошибаешься.
— Ошибаюсь, чувствуя, как ты отвечаешь мне, когда я обнимаю тебя? Когда целую тебя? — Его губы приблизились к ее, и она ответила на поцелуй. Она не могла больше сдерживать себя, она жаждала его, хотела почувствовать прикосновение плоти к плоти, ощутить, как пламя встречает пламя.
Каюта закружилась вокруг нее, когда он опустился на гамак, встав на одно колено. Он ласкал и гладил ее. От движения гамака ей показалось, что она свободно парит, как будто подвешена во времени и
