— Ты фокусник, Макс.
Он вопросительно взглянул на нее.
— Могу я осведомиться, что ты имеешь в виду?
Они сидели во внутреннем дворике, в который был выход из гостиной и откуда открывался замечательный вид на воду.
После ужина Макс настоял на том, чтобы помочь Саманте уложить Энни. Для крошки это был ужасно длинный день, столько впечатлений. Но, несмотря на усталость, Энни продолжала таращить глазенки, пытаясь оттянуть засыпание насколько возможно. Макс согласился почитать ей еще одну историю, пока веки у нее не сомкнулись. Саманта накрыла ее плечики одеялом и наклонилась, чтобы поцеловать. С другой стороны кровати наклонился Макс, чтобы тоже поцеловать ребенка. И опять Саманту поразила мысль, что они стали прежней семьей, которой были когда-то давным-давно, почти год назад.
Она уже собралась уйти к себе в комнату, когда Макс остановил ее.
— Элен оставила нам кофе в термосе, — сказал он. — Давай посидим во внутреннем дворике и выпьем по чашечке кофе. А потом, если ты действительно так устала, я не буду тебя удерживать.
— Ты фокусник, — повторила Саманта. — Опять будешь исполнять один из своих трюков.
Макс засмеялся.
— Прикажешь начать доставать из шляпы кроликов? — проговорил он бархатным баритоном.
Саманта откинулась в кресле.
— Ты только этим и занимаешься! Очень плохо, что твои кролики оказываются непреодолимыми соблазнами для маленькой впечатлительной девочки.
Она не заметила, что оказалась близко к Максу, пока он не дотронулся до нее.
— А почему я слышу в голосе такие горькие нотки?
Саманта, подавляя дрожь, вытянула свою руку из его пальцев. Она боялась, что ее кожа загорится там, где он коснулся ее. Такое было с ней, когда они только встретились и впервые коснулись друг друга, когда она почувствовала, что загорается огнем. Но все это — их дружба, романтический медовый месяц, чувство вечной любви — случилось в другое время, в другом мире, в другой жизни.
Теперь она на пять лет старше. Ей двадцать пять, она лишена иллюзий, скептически смотрит на жизнь, стала мудрее. Теперь она знает, что человек, которого она считала самым близким в мире, человек, который, как она думала, любит ее, на самом деле играл с ней. Неважно, что ее чувства к нему остались такими же, как и раньше.
— Настоящий волшебник не раскрывает секреты своих фокусов. — Ее голос стал напряженным. — Но ты так прозрачен, Макс, — не для Энни, конечно, она принимает тебя всерьез, но для меня. Я ясно вижу, что ты делаешь.
— Ты огорчена, — мягко сказал он.
— Тебя это удивляет? Я же говорила тебе еще раньше, что ты не получишь опеку над нашим ребенком.
— Я не собираюсь сражаться, Саманта.
— Да, разумеется, ты для этого слишком ловок. Твой любимый способ действия — соблазнение. Ты стараешься сделать все таким чудесным и привлекательным для Энни, что она никогда не захочет уехать отсюда. У меня нет таких денег и таких ресурсов, чтобы обыграть тебя, Макс.
В мягких сумерках патио его глаза внезапно вспыхнули.
— А если она захочет остаться, разве это будет так ужасно?
Саманта мгновенно вскочила.
— Ужасно? Да, Макс, это будет ужасно! Я никогда не позволю тебе забрать у меня моего ребенка.
— Я говорил тебе, что не собираюсь сражаться за нее.
Саманта в отчаянии сжала руки и впилась ногтями в нежную кожу.
— Твоя тактика гораздо опаснее. Ты хочешь сделать так, чтобы Энни сама захотела остаться.
— Ты тоже можешь захотеть. Ты не думала об этом? — напряженно спросил он.
Саманта испытала внезапную слабость. Ноги отказывались держать ее, она медленно села.
— Это нелепо…
— Разве? Вспомни, мы же хотели попробовать восстановить наш брак.
Саманта прикрыла глаза. Картина, вставшая перед нею, была непереносима для нее. Тем более, что она была совершенно нереальной. Саманта могла только надеяться, что Макс не заметит ее слабости, но знала, что от него ничто не ускользает; недаром он стал блестящим юристом.
Ее глаза широко распахнулись.
— Нам обоим известно, что это невозможно. Твой отец имел это в виду, Макс, но он не знал об Эдне. — Осознание абсурдности того, что она говорит, пришло ей в голову лишь после того, как слова слетели с губ. — Хотя, по здравом размышлении, он, должно быть, знал. В конце концов, она твоя любовница.
— Даже так? — протянул Макс.
— По крайней мере, если ты не расстался с ней и не нашел себе кого-либо еще. Полагаю, это вполне возможно.
Макс засмеялся.
— Может, ты и права. Но тебе не кажется, что ты несколько переоцениваешь мои сексуальные возможности и мою сексуальную привлекательность?
Никто, ни одна женщина не сумеет переоценить это. Его сексуальность была потрясающей. Его привлекательность была необыкновенной. Даже дорогие рубашки и костюмы не могли скрыть ту несколько животную энергию, которая временами исходила от него. Легко понять, чем он привлек Эдну. И сейчас, хотя Саманта была так сердита на него, она с огромным трудом преодолевала желание быть с ним. Но у нее хватило сил удержаться. Хорошо бы так было не только сейчас, но и в течение всех ближайших шести месяцев.
Она резко спросила:
— Где же была Эдна целый день?
— Понятия не имею, — ответил он лаконично.
— По крайней мере, ей хватило такта не появляться здесь. Я уже говорила, Макс, если ты покажешь ее Энни, мы в ту же минуту уедем отсюда.
— Я никогда не сделаю ребенку больно.
— А мне? Одного раза для меня больше чем достаточно. Я не могу помешать тебе видеться с твоей любовницей, но не хочу, чтобы она была рядом со мной или моим ребенком.
— Почему ты не позволяешь рассказать тебе об Эдне? — напряженно спросил Макс.
— Потому что не о чем говорить.
— Ты не права, Саманта.
— Ты сомневаешься в моем рассудке? Я все видела. И я знаю, что мне это не приснилось. Неужели ты искренне думаешь, что я могу это когда-нибудь забыть, Макс? Ты и Эдна в постели, в объятьях друг друга.
Воспоминания были острыми, как всегда, так же как и боль, которая подступила вместе с воспоминаниями. Она не становилась слабее со временем. Саманта не могла себе представить, что сможет выдержать, увидев вместе Макса и Эдну опять.
— На самом деле все не так, как тебе кажется, Саманта.
— Вполне вероятно. Но это неприменимо в данном случае. Может, я слишком испорченна, Макс, но, насколько я понимаю, если мужчина и женщина находятся вместе в постели, это означает только одно.
— Ты считаешь, что они должны заниматься сексом.
Саманта почувствовала в его словах ловушку.
— Да, или по крайней мере собираются заняться им, — твердо заключила она. — Все, Макс, я не желаю видеть Эдну.
— Никогда?
— Никогда, — подтвердила она. — По-моему, я прошу не слишком многого.
— Ты знаешь так же хорошо, как и я, что я не могу тебе ничего гарантировать. Мы с Эдной вместе
